Лекарство от старости последние новости – «Я сам 5 лет пью и вижу молодежные сны», – 82-летний изобретатель лекарства от старости рассказал, когда оно появится в продаже (ФОТО) / 08 февраля 2018 | Екатеринбург, Новости дня 08.02.18

не лишайте себя углеводов, расслабьтесь и ждите скорого появления лекарства от старости

Продлить людям здоровую, активную жизнь и даже повернуть старение вспять — одна из главных задач современности, говорят ученые. И уверяют: мы все ближе и ближе к исполнению этой мечты. В подтверждение один из ведущих исследователей долголетия по просьбе «КП» составил топ-5 достижений в борьбе со старением, сделанных за прошедший год. Наш эксперт — старший научный сотрудник лаборатории системной биологии старения в Медицинской школе Гарварда и МГУ им. М.В. Ломоносова, кандидат биологических наук, автор и ведущий научно-популярного YouTube-канала «Real Scientists» (Реальные ученые) Александр Тышковский.

1. СТАРТ ДАН: ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ НАЧАЛИСЬ ИСПЫТАНИЯ ТАБЛЕТКИ ОТ СТАРОСТИ

Свершилось! Клинические исследования, о необходимости которых все время говорили ученые, наконец стартуют. В конце осени прошлого года был объявлен запуск первых в истории человечества полноценных медицинских испытаний «таблетки от старости». Исследование проводит команда ученых под руководством директора Института исследований старения в медицинском колледже Альберта Эйнштейна (Нью-Йорк) Нира Барзилая

. Кандидатом в геропротекторы (то есть лекарства против старения) выступает давно известный врачам антидиабетический препарат. «Мы выбрали его для исследований по двум причинам, — рассказывал весной прошлого года в интервью «КП» профессор Барзилай. — Во-первых, это лекарство давно применяется, и доказана его безопасность. Во-вторых, многочисленные данные показывают, что пациенты с диабетом, принимающие такой препарат, живут даже дольше, чем люди, не имеющие этого диагноза».

Чтобы достоверно подтвердить антивозрастной эффект, определить необходимые дозы для пациентов без диабета и другие важные условия, нужны те самые клинические исследования. Профессор Барзилай получил разрешение на их проведение у одного из самых строгих в мире контролирующих органов, FDA (Food and drug administration, Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, США)

. Однако полноценные испытания по всем правилам требуют очень серьезных с

Жить вдвое дольше: из антивозрастных препаратов приготовили «коктейль молодости»

Остановить процессы старения или же обратить их вспять невозможно: в этом природа неумолима. Однако исследователям, изучающим такие биологические механизмы, известно, что их можно по крайней мере замедлить.

Над этим работает множество научных групп по всему миру: одни команды предлагают перепрограммировать клетки, другие ищут генетические факторы старения и долголетия, третьим секреты вечной молодости раскрывают животные-долгожители.

Все эти исследования преследуют одну цель – создание эликсира если не вечной жизни, то хотя бы жизни максимально долгой (и здоровой).

Учёные из Колледжа гуманитарных наук Йельского университета и Национального университета Сингапура – не исключение. Они также занимаются поиском способов продления жизни и, кажется, нашли оригинальное решение.

Авторы новой работы поясняют: существующие антивозрастные препараты нацелены на различные молекулярные механизмы и, как правило, каждый имеет свою «узкую специализацию». Но для того, чтобы в действительности замедлить старение всего организма, нужен комплексный подход.

Поэтому исследователи изучали различные комбинации фармацевтических препаратов. Их целью было продление жизни круглых червей вида Caenorhabditis elegans. Эти нематоды широко используются в экспериментах как модельные организмы и ценятся учёными за простоту: на их примере можно быстро и чётко выявлять последствия любого «лекарственного вмешательства».

Глава научной группы Ян Грубер (Jan Gruber) поясняет, что препараты, с которыми они работали, ранее были признаны безопасными для млекопитающих, либо уже одобрены для использования людьми.

По результатам отбора самыми эффективными оказались комбинации пяти лекарств, включая антибиотик рифампицин, иммунодепрессант рапамицин и сахароснижающее средство метформин, которое используется для лечения диабета второго типа.

Специалисты поясняют, что в ходе испытаний медики порой находят у многих препаратов новые «специализации». К примеру, рапамицин, который изначально предназначался для предотвращения отторжения трансплантируемых органов, продлил жизнь тех же нематод, насекомых и даже мышей.

Сначала учёные выяснили, что увеличить продолжительность жизни существ способно сочетание двух лекарств (рапамицина и рифампицина). Причём влияние этого дуэта сильнее, чем каждого из препаратов в отдельности. Далее исследователи добавили в этот «коктейль» ещё один компонент – аллантоин (многофункциональный ингредиент многих косметических средств).

В результате продолжительность жизни нематод увеличилась почти в два раза.

Подобный эффект не наблюдался ни в одном проведённом ранее эксперименте с животными, подчёркивают авторы работы.

Они увидели, что их «эликсир» не просто увеличивал срок жизни червей, но и замедлял процессы старения в их организме. При этом комбинация нескольких препаратов не оказывала никакого отрицательного воздействия на здоровье нематод.

Черви вида Caenorhabditis elegans под микроскопом. Они первыми испытали на себе чудодейственный эффект «коктейля молодости».

Затем учёные решили проверить эффективность «коктейля» на других модельных организмах – плодовых мухах. Они имеют гораздо больше общего с людьми (к примеру, более 70% генов, вызывающих разные заболевания у человека, есть и у дрозофил), и «эволюционно отличны» от нематод, поясняют специалисты.

Эксперименты подтвердили эффективность изучаемой комбинации лекарств: «эликсир» значительно продлил срок жизни и у плодовых мух.

Поскольку аналогичные результаты наблюдались в опытах с абсолютно различными организмами, можно говорить о некоторой универсальности найденного сочетания. Установлено, что «коктейль» способен регулировать очень древние биологические механизмы старения у дрозофил, которые в большинстве своём характерны и для млекопитающих.

Собственно, на следующих этапах команда намерена рассмотреть, какие эффекты эта тройная комбинация будет оказывать на различных животных и, возможно, скорректировать состав конечного «эликсира».

Помимо этого, учёные планируют разработать компьютерные модели для имитации воздействия тысяч других сочетаний препаратов на молекулярные и биологические процессы старения.

Конечная цель – это безопасное для здоровья и коммерчески доступное средство (возможно, не одно), которое поможет увеличить продолжительность жизни людей.

«Если мы сможем найти способ продлить срок «здоровой» жизни и отсрочить старение, мы сможем противодействовать пагубным последствиям [всеобщего] старения населения, предоставляя странам не только медицинские и экономические выгоды, но и лучшее качество жизни для их населения», — считает Ян Грубер.

Он подчёркивает, что стремится создать средство, которое не просто подарит людям «бонусные» годы жизни, но ещё и отсрочит старение, а значит, и наступление возрастных заболеваний.

«Мы проведём больше лет, свободных от старческих болезней, таких как артрит, сердечно-сосудистые заболевания, рак или болезнь Альцгеймера. В настоящее время для их лечения требуются большие средства, поэтому экономические выгоды от более здоровой и долгой жизни населения были бы огромными», — поясняет Грубер.

В качестве примера он привёл данные американских аналитиков, которые в 2017 году установили: если уровень старения граждан США снизится на 20%, правительство сэкономит 7,1 триллиона долларов на расходы в сфере здравоохранения в следующие 50 лет. Очевидно, что подобные экономические выгоды ожидают и другие страны.

Более подробно об этой работе рассказывается в статье, опубликованной в журнале Developmental Cell.

Кстати, ранее авторы проекта «Вести.Наука» (nauka.vesti.ru) рассказывали о других любопытных методах борьбы со старением – переливании молодой крови и омоложении мозга при помощи ультразвука. Более доступными «источниками молодости» могут послужить физические упражнения, чтение книг и красный перец.

Лекарство от старости | Статьи

Российские ученые — в одном шаге от создания «лекарства от старости». На ком тестировался новый препарат, сколько можно прожить, оставаясь социально активным и относительно здоровым, отчего у диабетиков меньше шансов на долголетие и почему биохакинг стал так популярен в последние годы? На эти и другие вопросы ответили участники круглого стола «Известий» — главный гериатр Минздрава России, директор Российского геронтологического научно-клинического центра РНИМУ им. Н.И. Пирогова, завкафедрой болезней старения РНИМУ им. Н.И.Пирогова Ольга Ткачева, ведущий научный сотрудник НИИ Физико-химической биологии МГУ, руководитель проекта «Ионы Скулачева» Максим Скулачев и социолог, демограф и биохакер Дарья Халтурина.

120 лет — не предел

«Известия»: С проблемой старения населения сталкиваются многие страны. Россия — не исключение. Стареющее население — это нагрузка на пенсионную систему, здравоохранение, проблема для экономики страны в целом. Тем не менее мы стремимся к увеличению продолжительности жизни. Каков ее предел с точки зрения науки, медицины?

Ольга Ткачева, главный гериатр Минздрава: Максимальная зафиксированная на планете продолжительность жизни — 122 года, пять месяцев и 14 дней, Жанна Кальмон. Когда её спрашивали, почему она так долго живет, Жанна Кальмон отвечала: «Я никогда не работала и делала что хотела — вот весь мой секрет». В возрасте 100 лет Жанна ездила на велосипеде, играла в большой теннис.

Автор цитаты

Интересно, что на планете есть «голубые зоны», где люди живут на несколько десятилетий дольше. Средняя продолжительность жизни в этих зонах около 90 лет, а количество жителей в возрасте более 100 лет достигает рекордных значений.

Ученые пытаются выяснить, чем эти зоны похожи: там схожи экономика, экология, магнитные поля? Но пока сходство нашли только в одном: в этих зонах нет ни экстремально низких, ни экстремально высоких температур.

В Окинаве каждый третий — долгожитель, люди там просто забывают умереть. Они много двигаются, мало едят — примерно 80% нормы суточной калорийности, в рационе много растительной пищи, у них очень много социальных связей. Вот такой секрет, и у всех он похож — Коста-Рика, Калифорния, острова Сардиния и Икария.

«Известия»: Существует ли «ген долгожительства»?

Ольга Ткачева: Ищут генетические аспекты, но пока что обнаружили только определенные гены у жителей Окинавы. К сожалению, «голубые зоны» постепенно превращаются в «серые», потому что там появился фастфуд, меняется экология, «ускорилась» жизнь.

Демографы говорят, что к 2100 году ожидаемая продолжительность жизни на большей части планеты будет составлять 90–95 лет. Таким образом, увеличивается средняя продолжительность жизни, а вот максимальная пока не увеличивается.20 тыс. лет назад первобытные люди изображали на наскальных рисунках лошадей и думали, что быстрее, чем на лошади, ехать нельзя. Представьте себе, что они были правы ровно 20 тыс. лет! А потом появились машины, самолеты, которые развивают огромные скорости.

Автор цитаты

Вполне возможно, через 20 тыс. лет благодаря нашим коллегам мы сможем увеличить максимальную продолжительность жизни. Научные исследования в области геронтологии в настоящее время являются очень актуальными.

В Российском геронтологическом научно-клиническом центре, например, изучаются механизмы старения, создаются панели биомаркеров биологического возраста человека, изучается так называемый геропротекторный (замедляющий старение) потенциал многих немедикаментозных и лекарственных воздействий.

Это не чудеса, а абсолютно признанный, так называемый гериатрический, подход. А занимаются этими проблемами врачи — гериатры. Мы работаем в клинике, но в мире много интересных экспериментальных работ в этой области. Например, голые землекопы — прекрасный объект для исследования, потому что эти животные не стареют.

Максим Скулачев, молекулярный биолог, МГУ: У нас в лаборатории живут почти семь десятков голых землекопов (Heterocephalus glaber), за которыми мы наблюдаем уже два года. Это африканский грызун, его ближайший родственник — мышь. Мыши живут 2–3 года и за это время успевают постареть, у них с возрастом по экспоненте растет смертность — это главный признак стареющих существ. У людей тоже нарастает смертность. А график у землекопа — горизонтальная линия. Смертность землекопов не зависит от возраста.

Опыт на землекопах был запущен в 1980-х годах и продолжается до сих пор — это исследование начала зоолог Рашель Баффенстайн. Она наловила землекопов в Африке, и они уже прожили больше 30 лет в неволе. Это в десять раз больше, чем положено животным их размера и скорости метаболизма. Самое главное, что при этом у них не отмечается возрастания возрастных болезней: инсульта, рака.

Недавно была научная сенсация. После анализа 162 тыс. трупов землекопов, которые содержались в разных лабораториях, всё же обнаружили одну раковую опухоль. Но если бы мы анализировали трупы людей, опухоль нашли бы у каждого третьего. Это колоссальная сопротивляемость раку.

Автор цитаты

У землекопов есть определенная защитная противораковая система. Для нас это колоссальный мотивирующий пример — выходит, что у млекопитающих старение можно «отключить».

Дарья Халтурина, социолог, демограф, антрополог и биохакер: Не так давно было проведено демографическое исследование, по результатам которого выяснилось, что возраст смерти отодвигается. Однако после 90 лет даже в самых благоприятных западных условиях люди начинают умирать. Но повышение продолжительности жизни — это результат научных достижений 25-летней давности (среднестатистический путь трансляции из лабораторного открытия на полки аптек — 17 лет). И мы видим, что медицина с профилактикой факторов риска, устранением патогенетических механизмов и снижением давления дает этот результат.

Сейчас в лабораториях делаются разработки и открытия, которые, скорее всего, позволят выйти даже за естественные пределы. Если будет хорошо работающее искусственное сердце, ясно, что этот порог смерти отодвинется. Пока особо не задействованы методы регенеративной медицины: стволовые клетки и так далее. Поэтому не стоит впадать в пессимизм и говорить, что к 90 годам точно умрем, ведь нельзя предсказывать будущее, исходя из прошлого. Это неверное математическое моделирование.

Программа на выбывание

«Известия»: Что такое старение — сбой каждой из систем организма, мутации, болезни или генетическая программа, которую при определенных умениях и условиях можно «взломать»?

Ольга Ткачева: Есть две основные теории старения. Сторонники одной считают, что старение запрограммировано и мы должны умереть. Сторонники второй уверены, что старение — это результат ошибок. Как только организм прекращает исправлять ошибки, развиваются болезни и прогрессирует старение.

Дарья Халтурина: Думаю, что старение — это одновременно и сбой каждой из систем организма, и программа, заложенная в человеке. Элементы программы, конечно, есть: у нас в определенном возрасте прекращается выработка Т-клеток или B-клеток. Иммунные Т-клетки во время полового созревания, а В-клетки — после 35 лет практически не появляются. Но это просто «поломки». Если машину не чинить, она тоже умрет.

Максим Скулачев: Я сторонник более радикальной теории — всё запрограммировано. То, что мы называем накоплением ошибок и мелких поломок, которые ведут к смерти, срежиссировано нашим геномом и гипотетической программой старения, но при этом совершенно очевидно, что одного гена старения нет. Это было слишком опасно.
 

Автор цитаты

Гены рано или поздно мутируют. Для вида крайне опасны нестареющие индивиды. Они получают колоссальные преимущества в размножении перед остальными и вытеснят молодняк, и вид перестанет эволюционировать, а это смертельно опасно.

«Известия»: Смерть — это благо с точки зрения эволюции?

Максим Скулачев: Конечно!

Ольга Ткачева: Если бы мы не умирали, мы бы не совершенствовались.

Дарья Халтурина: Но не мы, а вид. Лично мы не совершенствуемся в течение старения. Как антрополог хочу отметить, что вопросами старения и смерти задавались еще самые древние люди. Человек только появился, а его уже интересовало, почему он смертен и отчего происходит старение.

«Известия»: Есть ли в организме человека ген, который отвечает за старение?

Ольга Ткачева: Обнаружено более 500 генов, каждый из которых так или иначе связан со старением. Кроме того, старение имеет сложный многофакторный механизм. Известно, что сердечно-сосудистые, онкологические заболевания, сахарный диабет II типа, болезнь Альцгеймера и заболевания опорно-двигательной системы — пять основных возраст-ассоциированных болезней.

Медицина живет сегодня в парадигме профилактики и лечения каждой группы этих заболеваний отдельно, но все эти болезни несомненно имеют общий корни, факторы риска этих заболеваний схожи между собой, а также очень похожи на факторы риска ускоренного старения. Если мы научимся замедлять старение, то получим намного больший эффект, чем от профилактики и лечения только сердечно-сосудистых или онкологических заболеваний.

Максим Скулачев: Один из лидеров исследования «голубых зон» — итальянский геронтолог и генетик Клаудио Франчески. Он известен тем, что прочитал геномы всех итальянских долгожителей 100+. Но этого все равно мало, следовательно, и вывода никакого сделать нельзя. Но Франчески исследовал не только геном долгожителей, но и их физиологию. И выяснилось, что среди них не было диабетиков и людей, предрасположенных к диабету. Похоже, что это очень важный фактор и диабет — признак того, что что-то пошло не так.

«Известия»: Мужчины и женщины по-разному стареют?

Ольга Ткачева: Да, женщины стареют быстрее. У них быстрее развивается гериатрические синдромы и старческие проблемы. При этом живут они намного дольше. Среди 100-летних в лучшем случае будет 8–10 мужчин на 100 человек. Этот феномен в настоящее время является предметом научных исследований.

«Известия»: Есть какая-то государственная программа по профилактике старения?

ПОДРОБНЕЕ ПО ТЕМЕ

Ольга Ткачева: В России активно развивается профилактическое направление в медицине, а профилактикой старения надо заниматься с детства. Кроме того, развивается новое направление в медицине — гериатрия, основной задачей которого является продление активного периода жизни.

Дарья Халтурина: Лига здоровья нации и Минздрав России проводят Всероссийский форум «Здоровье нации — основа процветания России». А в 2018 году основной темой форума станет приоритетный проект «Формирование здорового образа жизни». Помимо этого есть Национальная технологическая инициатива. Это программа поддержки разработчиков лекарственных терапий. Она только встает из небытия, конкретных разработок пока нет. Но отрадно, что в рамках Национальной технологической инициативы государство признало здоровое долголетие отдельным направлением.

Максим Скулачев: Это очень прогрессивная точка зрения. До самого последнего времени ученый, который объявлял, что борется со старением, серьезно рисковал репутацией. Заниматься созданием вечного двигателя для физика и борьбой со старением для биолога выглядело совершенно одинаково.

Вечная молодость

«Известия»: Есть ли сегодня научные открытия, которые могут приблизить нас если не к бессмертию, то хотя бы к радикальному продлению молодости?

Максим Скулачев: Одна из реакций организма на команду «пора постареть» — это окислительный стресс. Причина не в том, что свободные радикалы извне поступают от плохой экологии или еще чего-то. Большую часть радикалов — ядовитых веществ в виде токсичных форм кислорода — мы синтезируем сами. Чем мы старше, тем радикалов больше. У академика РАН, биохимика Владимира Скулачева возник вопрос — что такого в организме происходит с возрастом, что заставляет нас синтезировать этот яд? И как с этим можно бороться? В итоге удалось создать антиоксидант, который с точностью до нанометра проникает внутрь митохондрии и ловит свободные радикалы именно там, прямо в месте их образования.

Это вещество вообще не встречается в природе — оно было придумано академиком Скулачевым, а потом его синтезировали химики МГУ. Лекарство на основе этого вещества мы решили сделать 10 лет назад.

Автор цитаты

Первые лекарства уже созданы. Это глазные капли для местного применения — глаза ведь тоже стареют. Исследования подтвердили: это вещество помогает от определенных глазных болезней. Но главное, что мы выяснили: это вещество замедляло развитие определенных признаков старения.

И мы поняли, что надо переходить к клиническим исследованиям уже не глазных капель, а препарата для приема внутрь. Мы получили на их проведение официальное разрешение Минздрава. И первая фаза только что закончилась. 33 человека принимали это вещество в Москве в одной из больниц.

«Известия»: На каких людях тестировался препарат?

Максим Скулачев: Это здоровые молодые мужчины до 50 лет. Первые три человека получили 1,7 мг вещества. Дальше мы смотрели в течение нескольких месяцев, не ухудшилось ли их состояние. Следующие три человека получали уже в два раза больше — 3,4 мг. Остальные получали дозы больше в 4, в 8 и в 16 раз. Они лежали в больнице три дня, и мы отслеживали все параметры их здоровья.

Один из добровольцев рассказал, что после выписки из больницы отыграл свой лучший в жизни футбольный матч. Может, он просто выспался? Не знаю.

Мы брали у добровольцев анализы крови через 5, 10, 15, 30, 45 минут и так далее. Дальше выделяли наше вещество масс-спектрометром и обнаружили его в крови. Оно действительно попадает в организм человека, как и в организм крысы и собаки.

«Известия»: Что вы будете делать дальше? Продолжать исследования на здоровых людях или на больных?

Максим Скулачев: Мы выберем болезнь, связанную с воспалением, потому что вещество прекрасно модулирует воспалительный ответ. Это может быть рассеянный склероз или ревматоидный артрит. Похоже, что это вещество разрывает порочный цикл воспалений. Думаю, мы в шаге от лечения этих болезней — осталось провести клинические исследования.

Минздрав готов дать разрешение на эту фазу. У нас уже есть досье, мы досчитываем результат первой фазы клинического исследования на здоровых добровольцах и можем переходить к испытаниям на добровольцах с определенными заболеваниями.

«Известия»: Когда лекарство от этих болезней станет доступно всем?

Максим Скулачев: По нашим планам, все исследования займут от двух до четырех лет. Я надеюсь, что мы можем до 2021 года доказать полезность нашего вещества при одной из болезней: рассеянный склероз, ревматоидный артрит или остеопороз. В моделях препарат неплохо работает и при инсультах.

А полностью исследование займет ближайшие лет десять. После чего мы придем в Минздрав и скажем: «Вот митохондрии, вот механизм старения. Мы действуем на митохондрии. Вот у нас лечится или осуществляется профилактика таких болезней. Давайте мы не будем ходить вокруг да около и признаем, что это вещество действует на старение».

Мы очень рассчитываем, что они прислушаются. Вероника Игоревна Скворцова — сторонница исследований и разработок по борьбе со старением. И она соавтор одного из наших сотрудников по исследованиям инсульта.

Биохакинг: наука или шаманство?

«Известия»: Сейчас очень популярен биохакинг — с помощью медикаментов люди пытаются продлить молодость, продуктивный период жизни. Насколько перспективно это новое явление?

Максим Скулачев: Биохакинг — это новое слово, а явление не новое. С нашей точки зрения старение — это программа, ее нужно взломать, хакнуть. Мы долго и мучительно проверяем определенные гипотезы, как можно к этому подойти.

А биохакеры считают, что можно просто почитать популярные журналы, набрать БАДов, лекарств, всё это съесть и взломать программу старения.

Ольга Ткачева: Я как практикующий врач могу сказать, что таких, извините, сумасшедших наблюдала много. Чего они только ни делают: чистят организм и так, и эдак, пьют различные комплексы БАДов и витаминов. Человек верит, что омолаживается. Но это чистой воды спекуляции. Самое безобидное, если это не приносит вреда. Но, когда пациентам пожилого возраста или людям, нуждающимся в специализированной высокотехнологичной помощи, внушаются мифы, что их можно спасти биохакингом — с этим надо бороться.

Максим Скулачев: Если мы правы и со старением удастся что-то сделать, всё это кончится биохакингом, только научно обоснованным, а не шаманством.

Ольга Ткачева: Вот именно. Доказанным.

«Известия»: Но ведь есть люди, которые серьезно относятся к биохакингу. Они делают полное исследование организма, смотрят, каких им не хватает витаминов, микроэлементов.

Дарья Халтурина: Я отношусь к начинающим биохакерам. Есть универсальный научный аппарат — принципы доказательной медицины. Чем больше клинических исследований — тем выше уровень доказательности.

Если смотреть исследования, можно найти многое, что задерживается к внедрению в клиническую практику. Особенно это грустно наблюдать в онкологии. Я была поражена: многое из того, что считается геропротекторами (вещества, у которых обнаружена способность увеличивать продолжительность жизни животных. — «Известия»), повышает выживаемость пациенток с раком груди. Причем это дешевые вещи: рыбий жир, льняное семя, метформин. Ничего этого онкологи не прописывают ни у нас, ни на Западе.

Возраст — не в тягость

«Известия»: Если мы добьемся увеличения продолжительности жизни, к чему это приведет с точки зрения демографии? Будет ведь огромная дополнительная нагрузка на бюджет.

Дарья Халтурина: У нас сейчас ситуация, когда возрастные заболевания очень часто отправляют на пенсию людей, которые могли бы прекрасно поработать. Это инсульт, инфаркт, остеоартроз. Если мы их отодвинем вместе со старением, то будет всем только польза.

Максим Скулачев: Мне интересно не то, чтобы люди жили до 120 лет. Для меня гораздо важнее, чтобы люди в 90 лет играли в футбол и активно работали. Если у нас что-то получится, вопрос нагрузки на пенсионеров снимется автоматически. Нужно продлевать молодость, период здорового долголетия.

«Известия»: Если мы ходим увеличить продуктивный период жизни, на что должны делать больший упор: на уход за своим телом, чтобы оно оставалось молодым, или все-таки на функции мозга?

Ольга Ткачева: И на то и на другое. Физическая активность уменьшает риск болезни Альцгеймера. Только в 2017 году проведено три крупных метаанализа научных исследований, которые подтвердили это. С другой стороны, доказано, что дольше живут люди с хорошим образованием и высоким интеллектом. Для сохранения когнитивной функции необходим и физический и когнитивный тренинг.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Медицина будущего: 3 лекарства от старости

Сколько вы собираетесь прожить?

Возможно, в будущем эта цифра будет больше самых смелых ожиданий. А лекарства от старости начнут продаваться в ближайшей аптеке. О трех основных «таблетках молодости», которые сейчас разрабатывают ученые, читайте далее.


Почему мы стареем?

Есть 9 основных факторов, которые связывают со старением:

  1. Геномная нестабильность: на протяжении жизни внутренние и внешние факторы вызывают генетические повреждения. Они накапливаются в теле и ускоряют старение.
  2. Истощение теломеров. Теломеры — своего рода «защитные колпачки», расположенные на концах наших хромосом. С каждым делением клетки они становятся все короче. В итоге это приводит к тому, что клетки больше не могут делиться и возникают болезни.
  3. Изменения в экспрессии генов, т. е. в процессе, в ходе которого наследственная информация от гена преобразуется в функциональный продукт — РНК или белок.
  4. Потеря протеостаза: с возрастом клеточные белки утрачивают совместимость и способность регулировать химические реакции в клетке. Такие поврежденные белки накапливаются при старении и возрастных заболеваниях.
  5. Нарушения питания. Существуют регулирующие метаболизм пути, чьи белки находятся под влиянием уровня питательных веществ и также содействуют старению.
  6. Нарушение работы митохондрий, которое происходит с возрастом. Митохондрии — энергетические станции клеток, ответственные за регулирование метаболизма.
  7. Старение клеток. Организм не успевает удалять старые клетки, а их накопление может приводить к вредным последствиям для здоровья.
  8. Истощение стволовых клеток: с возрастом снижается активность стволовых клеток, которые участвуют в регенерации тканей.
  9. Изменения межклеточной связи: связь между клетками разрушается с возрастом, что приводит к воспалению и повреждению тканей.


При разработке лекарств от старения ученые пытаются устранить один или несколько этих факторов.

 

Медицина-будущего-3-лекарства-от-старости


Три лекарства, которые смогут все изменить

Сенолитики

Больше всего надежд возлагается на сенолитики. Этот тип лекарственных препаратов воздействует на стареющие клетки и целенаправленно их уничтожает.

Это часть новой исследовательской области под названием «сенотерапевтика», где сенолитики являются основным средством лечения. Еще один тип препаратов — геропротекторы. Они предотвращают или поворачивают вспять процесс старения через воздействие на вызывающие его факторы, такие как повреждение ДНК.

Эти препараты находятся на начальных стадиях разработки. Например, такой тип лекарств создает компания Juvenescence AI совместно с Insilico Medicine – компанией, которая занимается поиском новых лекарств с помощью технологий глубокого обучения. Они разрабатывают фармацевтическую и нутрицевтическую продукцию для воздействия на стареющие клетки.

Почему это важно

Когда мы стареем, клетки начинают работать менее эффективно и теряют способность выполнять обычные функции. Когда такие увядающие клетки накапливаются в организме, они могут посылать провоспалительные сигналы в иммунную систему. Молекулы, которые они выделяют, ведут к повреждению здоровых клеток и впоследствии к заболеванию.


Рапамицин (сиролимус)

Рапамицин, который изначально добыли из почвенных бактерий на острове Пасхи, оказался важным элементом в разработке средств от старения.

Рапамицин уже широко используется как иммунодепрессант — вещество, которое подавляет иммунную систему организма при пересадке органов и костного мозга, чтобы предотвратить отторжение.

Это лекарство подавляет активность важного регуляторного белка, который называется TOR (target of rapamycin, «мишень рапамицина»). TOR регулирует ряд жизненно важных процессов в клетке, в том числе темп клеточного деления.

Почему это важно

Использование рапамицина связано с продолжительностью жизни, а также улучшением когнитивных и иммунных функций. Ранние исследования показали увеличение продолжительности жизни мышей, получавших данный препарат. Однако эта область исследований находится в процессе зарождения.


Метформин

Метформин (также известен как глюкофаж) — недорогой непатентованный препарат для лечения диабета — превратился в средство, способное продлевать жизнь.

Сегодня его прописывают только пациентам с диабетом второго типа, чтобы понизить количество сахара, вырабатываемого в печени, и предотвратить прогрессирование болезни.

Помимо воздействия на метаболизм глюкозы, он привлёк внимание исследователей способностью уменьшать окислительный стресс, который связан с процессом старения. (Окислительный стресс — состояние, при котором в организме образуется слишком много свободных радикалов, т. е. молекул без одного электрона. Они запускают цепную реакцию, приводящую к повреждению и гибели клеток).

Крупные научные учреждения и больницы начали проводить клинические тесты с использованием метформина для лечения возрастных состояний/расстройств, таких как предиабет, слабость, воспалительные процессы, мышечная атрофия и инсулиновая резистентность.

Например, Клиника Мэйо (Mayo Clinic) сейчас набирает пациентов для эксперимента, в ходе которого будет изучаться влияние метформина на болезненность. Будет задействовано 12 человек в возрасте от 60 лет. Исследователи собираются выяснить, может ли хроническое введение метформина повышать клеточную регенерацию и замедлять старение.


Основой для статьи послужило исследование CB Insights «Future Aging» («Будущее старения»). С оригиналом работы можно ознакомиться здесь.

 

Узнать больше интересного

Три лекарства от старости

В статье «Три мифа о вечной молодости» («КП» за 14 мая) мы познакомили вас с западными исследованиями. Рассказали о том, как ученые проверяют перспективные, на их взгляд, методы и средства, вроде бы способные отодвинуть старость, — экспериментируют с инъекциями гормона роста, голоданием, пробуют найти и отключить «гены старения». Но пока, к сожалению, продлевают жизнь лишь мышам да мухам. А на что рассчитывают российские специалисты? Как далеко они сумели продвинуться в поисках «эликсира молодости»?

Надо чаще делиться!

Еще в 1961 году профессор Калифорнийского университета Леонард Хейфлик определил, что человеческие клетки способны делиться ограниченное число раз — от 50 до 100. И предположил, что именно от этого зависит продолжительность жизни — клетки, прекратившие воспроизводить сами себя, погибают, разрушая те органы и ткани, в которых они находятся. В итоге человек умирает не просто от старости, а от того, что у него отказывают легкие, сердце, печень или какой-нибудь другой орган.

Заветная мечта — преодолеть «предел Хейфлика» — те самые 50 — 100 раз, отмеренные то ли природой, то ли какими-то высшими силами. Ведь тогда, как полагают многие ученые, удалось бы автоматически продлить срок службы различных «деталей» человеческого организма, а по сути, продлить жизнь лет эдак до 120. В Санкт-Петербургском институте биорегуляции и геронтологии РАМН полагают, что сумели решить эту задачу.

— Мы пробуем увеличить число делений клеток, направленно стимулируя в них обмен веществ, — говорит директор института, вице-президент Геронтологического общества РАН Владимир Хавинсон. — Используем так называемые пептидные регуляторы — особые белки, которые, как «стартеры», запускают синтез других белков и заново включают в работу отключившиеся по старости гены, тем самым продлевая жизнь клеткам. Эти вещества выделены из тканей телят.

— Внутри ядра клетки любого органа, скажем, печени, есть белковые цепи, которые одинаковы у человека и у животного, — объясняет Владимир Хавинсон. — Сначала они работают нормально, но потом рвутся, портятся, накапливают дефекты. Это и есть старость. Наш препарат способен встроиться в поврежденную белковую цепь и «отремонтировать» ее. В результате клетка приобретает дополнительный «запас хода» и способность к новым делениям. Уже восемь лет мы проводим эксперимент: 152 человека в возрасте от 70 до 80 лет принимают пептиды и до сих пор живы. Среди них есть очень известные люди.

Кстати, директор и сам «подзаводится» пептидами и выглядит гораздо моложе своих 60 с лишним лет.

Ввести санитаров!

Ученые из Института биохимии Сибирского отделения РАН под руководством академика Льва Панина сделали ставку на макрофаги — клетки, способные очищать организм, пожирая умирающие клетки. С помощью таких «санитаров» возможно в будущем омолаживать человека на 15 — 20 лет.

Как показали исследования, количество клеток-«санитаров» к середине человеческой жизни исчерпывается и их приток в органы и ткани прекращается. Начинается угасание. Идея академика Панина такова: искусственно пополнять макрофагами костный мозг в расчете на то, что организм вновь начнет омолаживаться.

Сейчас макрофаги пока берут у свиней. Но в будущем, по словам Панина, из стволовых клеток костного мозга, которые в изобилии обнаружены в пуповинной крови плода, еще при рождении будут выделять клетки-«санитары», замораживать в жидком азоте и хранить в банке клеточных культур лет до сорока, когда зеркало уже перестает радовать своим отражением. Затем с их помощью можно будет омолаживать себя, любимого, до тех пор, пока жить не надоест. Пока же «пациенты» ученых — крысы. Но прививки от старости для людей, как обещают, появятся уже в ближайшие годы.

Попадайте в ритм

Средство гормонального омоложения организма эпиталон успешно проверили в Адлерском приматологическом центре НИИ медицинской приматологии РАМН. И уже омолодили дряхлых обезьян.

— При старении в крови человека и животных снижается уровень гормона мелатонина, — рассказывает заведующая лабораторией центра Надежда Гончарова. — А он играет ключевую роль в контроле биологических ритмов, влияет на деятельность нервной и иммунной систем. Когда количество мелатонина уменьшается более чем в два раза, организм дряхлеет. Можно, конечно, вводить молодильный гормон напрямую, но при этом появляются тяжелые побочные эффекты. Разумнее заставить старый организм вновь выделять мелатонин в нужных количествах. И с помощью ученых из Санкт-Петербургского института биорегуляции и геронтологии нам удалось создать препарат эпиталон, который запускает механизм выработки недостающего гормона. После того как старым обезьянам ввели препарат, произошло настоящее гормональное омоложение! Это было видно даже по их самочувствию: «старушки» лучше ели, крепче спали и даже внешне стали более привлекательными.

Это средство от старости должно появиться в аптеках через пять — семь лет.

ИТОГО

Молодильных таблеток нужно много

Есть, конечно, надежда, что все отечественные «эликсиры молодости» удачно пройдут испытания сначала на животных, потом на людях и в аптеках появятся хоть какие-нибудь «пилюли от старости». Однако станут ли они панацеей?

Ученые из института геронтологии считают, что старение, скорее всего, будет побеждено не в результате появления какой-либо одной чудодейственной таблетки, а благодаря целому ряду научных достижений. Дряхление – сложный и «многозвеньевой» процесс. Пропустишь одно звено в цепи, и никакой суперэффективный метод не поможет. Ведь смерть подбирается к нам сразу по нескольким дорогам и не особенно задержится, если мы поставим шлагбаум на одной из них. Да и западные ученые, например, американцы, убеждены, что невозможно создать «эликсир молодости», действующий на весь организм сразу. Скорее всего, со старением будут бороться с десяток препаратов, продлевающих жизнь конкретных органов и тканей. В нескольких лабораториях уже ищут к ним подходы. Но прежде разрабатывают методы, с помощью которых можно было бы определить реальный возраст, допустим, сердца или почек. Ведь органы у разных людей стареют по-разному — одни быстрее или медленнее других. Поэтому очень важно знать, что следует спасать в первую очередь.

АНЕКДОТ В ТЕМУ

Доктор — пациенту:- У вас нет оснований беспокоиться — увидите, проживете до 80 лет.- Но мне уже 80.- Вот видите, я оказался прав…

технологические и экономические перспективы (лекция) – Вести Экономика, 30.06.2019

21-22 июня в Москве при поддержке Фонда Росконгресс и телеканала «Доктор» прошел IX форум VESTIFINANCE, который продолжил серию выступлений известных российских экспертов на тему «Следующие 20 лет». На площадке форума генеральный директор компании «Митотех» Максим Скулачев рассказал о том, что в человеке заложена специальная генетическая программа старения, но ее можно сломать, чтобы жить дольше. Создание препарата, кардинально замедляющего старение, превратилось из теоретической в чисто технологическую задачу. К 2035 г. такое лекарство от старости может появиться. Какие научные открытия, факты и гипотезы позволяют оптимистично смотреть на перспективы борьбы со старением и какие разработки в этой области вышли на уровень клинических испытаний. Сможет ли лекарство от старости появиться к 2035 г.? Старение — это постепенное согласованное ослабление жизненных функций организма, которое увеличивает вероятность смерти. Мы до сих пор не разобрались в причинах старения. Раньше эта проблема была сродни изобретению вечного двигателя. Но, похоже, что решение найдено. С самого начала люди договорились, что под старением понимается износ тела. С течением жизни у нас, как в сложном механизме, накапливаются мелкие повреждения. Но по сравнению с механизмами у живых организмов есть очень важное свойство — регенерация. На протяжение долгого времени мы умеем себя «чинить», но этот процесс не вечен. Есть основания полагать, что мы запрограммированы на то, чтобы постареть и умереть. Наш научный руководитель академик Скулачев придумал даже специальный термин — феноптоз, запрограммированная смерть организма. С точки зрения биологии это очень правильно, так как мы как вид не должны жить слишком долго. Неотделимая часть всех современных организмов – смерть. Но, похоже, что так было не всегда. Первым эту мысль сформулировал гениальный Август Вейсман в конце XIX века. Он считал, что смерть была специально изобретена природой для ускорения эволюции, для смены поколений. Опять же, про это не очень приятно думать, но тем не менее с точки зрения биологии эта мысль имеет смысл.

Например, возьмем однолетние растения, которые размножаются, после чего засыхают. Они погибают не потому, что они не могут пережить осень или зиму. Например, соя растет, цветет, у нее появляются стручки, а после этого растение засыхает. Выяснилось, что ее бобы содержат специальное ядовитое вещество, которое убивает все растение, для того чтобы сменилось поколение. Можно спасти сою от смерти просто оборвав у нее стручки, она проживет гораздо дольше. Можно на летнем растении вносить мутации. «Выключить» пару генов из 10 тыс. и продлить жизнь в десятки раз. Это было сделано молекулярными биологами.

То же самое происходит у очень многих животных, например у насекомых. В Подмосковье часто можно встретить большого черного жука-кожевника. Он запрограммирован на смерть, так как у него нет рта. Его продолжительность жизни ограничена тем количеством питательных веществ, которые он накопил, пока был личинкой. А на самой последней стадии своего развития он не может питаться, и смерть наступает не в результате случайных процессов. Это результат действия программы.

Пример феноптоза (запрограммированной смерти) можно наблюдать и у близких наших родственников, у млекопитающих. Например, австралийская сумчатая мышь, как и однолетние растения, живет только один сезон. Рождаются мышата, растут, превращаются во взрослую мышь, наступает сезон размножения. У самцов старшего поколения происходит неконтролируемый выброс особого гормона в кровь, и они все погибают от почечной недостаточности. Это очень сильно ускоряет эволюцию.

Также довольно подозрителен тот факт, что для каждого вида продолжительность жизни очень строго определена. Можно создать суперусловия для крысы, искать и удалять опухоли, лечить любые ее болезни, но она все равно не проживет больше трех лет. За эти 3 года она полностью состарится. У нее будет остеопороз, нарушение кровообращения, упадет иммунитет.

На ум приходит высказывание великого ученого Фрэнсиса Крика, который говорил, что биолог должен руководствоваться правилом, что эволюция гораздо умнее его.

Если для большинства всех существ эволюция изобрела принудительную смерть (феноптоз), то, наверное, и у тех организмов, которые размножаются много раз, допустим, у людей, тоже заложена программа самоубийства. Она у нас устроена немножко сложнее, растянута на долгие годы.

Смерть в результате старения это результат феноптоза — запрограммированного процесса, работы специальных биологических программ, заложенных в нас природой. В качестве примера можно привести почвенную нематоду – червячка, размером в 1 мм, который живет в почве. Продолжительность его жизни около 20 дней. Это классический объект для изучения старения. Ранее считалось, что первые 10 дней у червяка длится молодость, потом он начинает стареть и в итоге умирает. Недавно выяснилось, что старение у него запускается в определенный момент и имеет совершенно конкретный молекулярный механизм. Одни гены включаются, другие выключаются, а начинается этот процесс с 8-го часа жизни. То есть, по сути, молодость червячка длится 8 часов. То, что биологи считают классическим старением, является классическим феноптозом — программой старения. В чем может быть смысл старения? Ответ простой: ускорение эволюции.

Но, оказалось, в природе есть и насекомые, и млекопитающие, способ существования которых позволяет им практически не обращать внимания на правила эволюционного развития.

Привычные нам грызуны, к примеру, мыши, редко живут больше трех лет, в то время как голые землекопы (лат. Heterocephalus glaber) доживают и до 35 лет. Для млекопитающего такого размера (10 см в длину и 30-80 грамм веса) это все равно что для человека прожить лет 400-500. Но главный феномен голого землекопа в том, что он практически не стареет. Внутренние органы пожилого зверька остаются такими же, как и у его молодых собратьев, а смерть, судя по всему, приходит только из-за заложенного эволюцией гена, призванного помогать обновлению поколений. Голый землекоп — это единственное эусоциальное млекопитающее. Во главе колонии — царица с несколькими мужьями. У них строгий матриархат. Все остальные — десятки или сотни особей, которые защищают, кормят, решают социальные проблемы, нянчат детей, строят им прекрасный подземный лабиринт. Ученые сильно заинтересовались этим существом. Выяснилось, что у этих грызунов практически нет возрастных болезней, под которыми мы понимаем рак, инсульты, диабет: лишь недавно американские ученые обнаружили единичные случаи рака на тысячи особей.

Что позволяет голому землекопу жить так аномально долго, да еще и не стареть? Ученые считают, что грызуну свойственна неотения — способность организма останавливать программу индивидуального развития на определенной стадии. Голые землекопы нашли способ остановить свое индивидуальное развитие на стадии новорожденного. В результате землекоп так и не доходит до той точки, в которой должно запускаться старение.

Значит, старение — это программа. Есть еще одно млекопитающее с явными признаками неотении — человек. Если сравнить человека с ближайшим родственником, шимпанзе, то можно обнаружить, что с возрастом человек не изменяется. Это можно проследить, посмотрев на изменение черепа. У обезьяны наращивается мышечная масса, изменяются пропорции тела, появляются надбровные дуги, мощный челюстной аппарат. Она становится зверем. А человек так и остается в «младенческом» состоянии. Получается, что каждая обезьяна проходит стадию человека, но не останавливается на этом состоянии, а становится взрослым животным. А человек затормозил свое развитие. И понятно, зачем нам это было нужно. Потому что мы начали развивать мозги, а пластичность и обучаемость мозга самая большая у детей. И мы сохраняем эту способность на десятки лет в отличие от обезьян. Забавно, что у нас с вами неотения имеет тот же самый эффект, что и у землекопов. Мы уже живем аномально долго по сравнению с шимпанзе. Они от нас отличаются на 1% ДНК. Но к 40 годам 90% шимпанзе умирают от старости. Современный человек достигает такого состояния где-то ближе к 90. Мы замедлили свои часы индивидуального развития, и поэтому к старению мы приходим чуть позже. Если старение — это программа, то ее можно сломать. Это открывает совершенно потрясающие возможности для разработки технологий и препаратов для борьбы со старением. Максим Скулачев рассказывает о многолетней работе своего отца, академика РАН Владимира Петровича Скулачева и коллектива стартапа Mitotech над созданием лекарства от старения. На основе изобретенного препарата SkQ1 и наблюдений за его применением ученые доказали возможность победы над старением, которая стала чисто технологической задачей.

Максим Скулачев отмечает, что старение — это не болезнь, это заключительная часть развития человека. Препарат, который будет тормозить старение, лишит человека некоторого его природного свойства. Поэтому не совсем корректно называть разработку лекарством. В этом есть и формальная проблема, так как в списке показаний к применению в Минздраве, против которых можно разрабатывать лекарства, старения нет. Но это нестрашно: если лекарство борется со старением, наверное, оно полезно для борьбы со старческими заболеваниями. Значит, технологию можно описать как средство от возрастозависимых заболеваний. Идея прошла путь от формулы на бумажке, написанной академиком, до лекарства в аптеке.

Наши клетки тела синтезируют свободные радикалы, активные формы кислорода — те самые, с которыми борются антиоксиданты. Это очень известный яд, и большинство исследователей сходятся на том, что эти яды имеют отношение к старению. Выяснилось, что в наших клетках есть специальные органеллы, которые занимаются подрывной работой. Эта органелла называется митохондрия — та часть клетки, которой мы дышим. Там кислород окисляет питательные вещества и запасается энергией, высвобождающейся в результате этой реакции. Выяснилось, что чем мы старше, тем больше митохондрия образует этого яда. Более того, под конец жизни они становятся главным производителем ядовитых веществ в нашем теле.

Наши клетки узнают наш биологический возраст и сообщают этот возраст остальному телу, увеличивая продукцию свободных радикалов в митохондриях. Это повышает вероятность гибели клеток, их с возрастом становится меньше. Это провоцирует дисфункцию клетки. В свою очередь это может спровоцировать некроз и воспаления. С возрастом нарушается работа иммунной системы, гораздо с большей вероятностью происходят аутоиммунные заболевания, другие иммунопатологии, и для всех из них показана связь с продуктами свободных радикалов в митохондриях.

Таким образом, работу программы старения можно замедлить, если направленно нейтрализовать активные формы кислорода, производимые в митохондриях клеток организма. Антиоксиданты борются со свободными радикалами, но классические антиоксиданты не попадают в митохондрию, большинство из них даже в клетку не попадают.

Именно эту задачу эффективно решает митохондриальный антиоксидант SkQ1. Мы сделали препарат, который с точностью до нанометра попадает конкретно в митохондрию и там превращается из некоторой пролекарственной формы уже в действующий антиоксидант и начинает ловить свободные радикалы прямо в месте их образования, причем делает это циклическим образом: когда он нейтрализует радикалы, он не сгорает как остальные антиоксиданты, а митохондрия может его перезарядить.

Результаты многолетних исследований этого вещества позволили начать создание линейки лекарственных препаратов на основе SkQ1. Первое из этих лекарств прошло полный цикл доклинических и клинических исследований, наладки фармпроизводства и уже несколько лет успешно применяется в медицинской практике в России. Речь идет о препарате «Визомитин» – глазных каплях на основе SkQ1 для борьбы с возрастными болезнями глаз. Согласно статистике проекта на данный момент произведено и отгружено в аптеки страны более миллиона флаконов «Визомитина».

Также успешно завершена первая фаза клинического исследования системного препарата под названием «Пластометин» на основе SkQ1 – раствора вещества для приема внутрь.

Полученные препараты — лишь начало пути. Уже сейчас опыты над мышами доказывают, что под воздействием SkQ1 продолжительность жизни этих животных увеличивается вдвое. Полноценный «эликсир молодости» для людей, способный замедлить программу старения, может появиться в аптеках уже лет через 15-20. В обществе отношение к проблеме старения меняется, сейчас серьезные ученые все чаще соглашаются, что со старением можно что-то сделать. Это значит, что технология замедления старения, когда она появится, полностью перевернет существующий рынок. Тогда классические фармпрепараты превратятся в орфанные препараты, очень редкие, для небольших категорий, совсем пожилых людей 150+. Если это случится, фармацевтический рынок изменится кардинально.

Чего стоит в наше время продлить молодость?

Ученые просчитали цену «таблетки от старости»: Чего стоит в наше время продлить молодость?

Баченина:

— Здравствуйте, друзья. Это «Передача данных». У микрофона Мария Баченина. Также в студии основатель проекта по разработке генной терапии старения, исследователь механизма старения, вице-президент Фонда «Наука за продление жизни» Юрий Дейгин.

Генная терапия старения. Как я это понимаю? Терапия генов… То есть я принимаю что-то, терапевтическое лечение, что действует на мои гены и делает так, чтобы в них не включались механизмы старения. Правильно или нет?

Дейгин:

— Можно и так сказать. Или хотя бы дает генам возможность бороться с механизмами старения, чтобы старение не наступало, грубо говоря. У нас, можно сказать, генетический дефект в том, что мы стареем. Соответственно, мы хотим этот генетический дефект устранить. Люди говорят, что у них есть право на старение и смерть. Да ради бога, никто это право забирать не хочет. Но у нас также есть право на здоровье и жизнь, а это право мы сейчас не можем в полной мере реализовывать, потому что наши гены сделали так, что наш организм всего лишь рассчитан на какие-то 80 лет.

Баченина:

— Мне кажется, люди неверно истолковывают. Когда им говорят «победа над старостью», это их пугает. Давайте порассуждаем, в чем ключ к успеху, чтобы популяризировать борьбу со старением. Чего, на ваш взгляд, больше всего боятся люди, чего они не понимают больше всего?

Дейгин:

— В первую очередь люди боятся потерять своих близких. Поэтому когда им говорят: мы хотим, чтобы вы никогда не теряли своих близких, они никогда не болели… Потому что старение само по себе не так страшно, как страшны те болезни, которые с ним приходят. Если бы мы не болели, какая разница, сколько вам – 20 или 200 лет. Вы бы никогда не были старыми. Мы против этого биологического ухудшения нашего здоровья.

Баченина:

— По опросам, людей действительно больше всего пугает не собственное старение или смерть, а состояние здоровья своих близких. Получается, что мы вроде как за продление молодости.

Дейгин:

— Да. Но только не себе. Нам кажется, это какой-то эгоизм, люди стесняются не умирать.

Баченина:

— Хорошее слово – стесняются.

Дейгин:

— Не надо стесняться желания жить.

Баченина:

— Как обществу это поддерживать? Вот встретилась Баченина с ученым и спрашивает: «Что мы должны сделать, Юрий?»

Дейгин:

— В первую очередь надо признать, что это проблема, и перестать стесняться хотеть не болеть, не стареть, не умирать. Когда в обществе возникнет массивный запрос, что мы хотим научиться перестать стареть, перестать болеть, победить рак, победить Альцгеймер, и все это системно, не по одному заболеванию, чтобы не возникали все это возрастозависимые заболевания. Потому что общей причиной всех возрастозависимых заболеваний является старение. Когда мы победим старение, мы победим и Альцгеймер, и рак, и все остальное.

Баченина:

— То есть мы рубим под корень, а не ветки?

Дейгин:

— Да.

Баченина:

— Еще из ваших высказываний. «Надо перестать умирать».

Дейгин:

— Конечно же, надо. Но сначала надо перестать хотеть умирать.

Баченина:

— Большинство, я уверена, подумают, что если где-то прибудет, то где-то убудет. Рожать перестанем или будем рожать сильно меньше и в итоге вымрем.

Дейгин:

— Я бы не сказал. Отчего вымрем? Если мы перестанем умирать, то и вымирать мы тоже перестанем. А рожать мы и так уже перестаём. И это не зависит от того, что мы перестаём болеть. Люди перестают рожать, когда у них поднимается уровень жизни, уровень образования.

Баченина:

— Но, с другой стороны, мы умираем из-за того (как одна из теорий), что это программа, заложенная в нас, чтобы носители генов не старели настолько, чтобы развивались эволюционно.

Дейгин:

— Это для генов, но не для нас. Самое важное – понять, что мы и наши гены, у них совершенно разные цели и интересы. Мы – не свои гены.

Баченина:

— Давайте картину нарисуем. Люди живут до скольких лет?

Дейгин:

— Сейчас или идеале?

Баченина:

— Не сейчас.

Дейгин:

— До скольких хотят. Пока не надоест.

Баченина:

— Что значит хотят? То есть я просто выключу себя?

Дейгин:

— Вы же не думаете сейчас, что завтра я хочу умереть? Вы хотите сейчас жить.

Баченина:

— То есть мое мировосприятие, как и общество, изменится постепенно, а не резко, не будет такого стресса?

Дейгин:

— Над вами не будет висеть этот дамоклов меч, что в какой-то момент вы обнаружите, что у вас рак, что у вас инсульт…

Баченина:

— Или что мои близкие тоже могут заболеть, а я буду страдать.

Дейгин:

— Да. Потому что сейчас над нами всеми висит этот дамоклов меч, потому что мы не знаем, в какой момент биологические проблемы нашего организма сведут нас в могилу или хотя бы в инвалидность.

Баченина:

— А как будет выглядеть планета с таким количеством людей? Ведь это самая большая проблема.

Дейгин:

— Так же, как сейчас. Никакой проблемы с количеством людей у нашей планеты нет. Сейчас у нас самое большое количество людей, которое когда-либо было в истории – 7,5 миллиардов. И при этом средний уровень жизни всех этих 7,5 миллиардов в разы выше, чем когда бы то ни было. Сейчас у нас в абсолютной бедности находится меньше людей, чем было 100 лет назад, когда на планете было в три раза меньше людей.

Баченина:

— То есть вся эта паника, как, например, с Гулливером… Я напомню, что Свифт писал о том, что люди, живущие вечно, завидуют молодым и старикам. В общем, там проблемы большие. И это до сих пор самый большой страх – куда мы все денемся. На головах друг у друга, что ли, будем жить?

Дейгин:

— Сейчас же у нас нет проблемы, куда мы деваемся. Более того, если завтра все перестанут умирать, население планеты не вырастет так быстро. Даже если сохранится тот темп рождаемости, который сейчас, планета достигнет, по-моему, 12 миллиардов человек только к 2050 году.

Баченина:

— А может быть, какая-нибудь урбанистика или социология говорила о том когда-нибудь, что когда человечество сталкивается с перенаселением, то оно делает какой-то скачок в развитии вперед, чтобы комфорт создать такому количеству людей?

Дейгин:

— Человечество постоянно делает скачки в развития, вне зависимости от того, какая рождаемость или сколько людей на планете.

Баченина:

— Но мы же делаем с разной скоростью.

Дейгин:

— Абсолютно. Скорость научно-технического прогресса намного выше, чем скорость роста населения. Еще с XVIII века говорили: сейчас будет слишком много людей, мы умрем от голода или каких-то войн. Но научно-технический прогресс быстрее и быстрее придумывал новые способы, как увеличивать возможности нашей планеты.

Баченина:

— Ну да, всегда были какие-то психозы. И действительно большие ученые и великие философы об этом писали. Получается, ни разу мы не столкнулись с перенаселением.

Дейгин:

— Даже наоборот. Чем больше людей на планете, тем лучше они почему-то живут. То есть уровень жизни сегодня в разы выше, чем уровень жизни королей 200 лет назад.

Баченина:

— Борьба со старением подразумевает множество каких-то вещей, потому что она не развивается одним вектором, в разных странах разные ученые пытаются разными способами бороться. Чем конкретно занимаетесь вы? И что впереди, где прорыв, если график нарисовать?

Дейгин:

— Пока сложно сказать, где прорыв. Я считаю, что прорыв именно в той области, которой мы занимаемся…

Баченина:

— Генетика?

Дейгин:

— Да. Скорее даже эпигенетика. То есть мы занимаемся попыткой откатить эпигенетику организма на более молодое состояние. Организм – это такая машина, которая управляется генами, но гены тоже должны управляться. Разные гены должны быть включены или выключены в различные моменты времени или в различных типах клеток.

Баченина:

— Они должны или они это делают?

Дейгин:

— Они это делают. Я просто хочу объяснить, что такое эпигенетика. Эпигенетика – это различные механизмы генного контроля. Наш организм управляется различными эпигенетическими механизмами. Есть гипотеза, что мы можем вернуть эпигенетику на более молодой уровень, и тогда наш организм, по сути, станет биологически более молодым. И мы этим занимаемся, мы эту гипотезу хотим превратить в генную терапию.

Баченина:

— Я думаю, вас часто спрашивают: вы на каком сейчас этапе?

Дейгин:

— Мы на раннем этапе.

Баченина:

— По 5-балльной шкале это какой, минус первый этап?

Дейгин:

— Нет, наверное, на первом этапе мы находимся. У нас есть понимание, какие исследования необходимо провести, какие дальнейшие этапы.

Баченина:

— А в чем проблема, в деньгах?

Дейгин:

— Да, в первую очередь именно в деньгах.

Баченина:

— Я однажды делала программу – почему астрофизикам нужно так много денег. Объяснили. Скажите, на что нужно много денег? Я понимаю, что зарплаты сотрудникам, которые сидят с утра до ночи и корпят. Но мы, общество, не понимаем до конца. Хорошо, зарплата. Возьмем 100 тысяч в месяц. А вы требуете какие-то триллионы.

Дейгин:

— Нам миллионов хватит.

Баченина:

— Чашка Петри дешево стоит, микроскоп – не миллиарды же.

Дейгин:

— А животные? Если мы на мышах… Трансгенная мышка 300 долларов стоит.

Баченина:

— А сколько таких мышей нужно?

Дейгин:

— В нашей экспериментальной программе заложено 10 экспериментов по 4 группы по 10-15 мышей. Это уже сотни мышей.

Баченина:

— А трансгенные мыши – это что? Я знаю трансгендеры, а трансгенные мыши – нет.

Дейгин:

— Это почти то же самое (я шучу).

Баченина:

— А зачем вам именно такие? Изменен генетический код у них?

Дейгин:

— Потому что нам нужно менять генетику этих мышей, для того чтобы проверить ту концепцию, которую мы хотим внедрить в генную терапию. Нам нужно гены заранее в этих мышей запрограммировать.

Баченина:

— То есть не вы этим занимаетесь, они как бы уже подготовленный материал?

Дейгин:

— Мы тоже можем этим заниматься – выводить нужную породу мышей, давать той лаборатории, которая занимается разведением трансгенных мышей.

Баченина:

— А сколько развивается одна трансгенная мышка по времени?

Дейгин:

— Цикл может быть от недель до нескольких месяцев, потому что иногда может не получаться. Мы же это хотим делать не только в российских лабораториях, мы хотим это сделать на мировом уровне. Если мы это делаем в лабораториях, которые занимаются этим профессионально, там это стоит очень дорого.

Баченина:

— Аренда еще?

Дейгин:

— И просто как услуга. Сервисная организация, которая предоставляет сервис исследований, они берут достаточно большие деньги. Одно исследование на мышах по западным стандартам стоит несколько сотен тысяч долларов.

Баченина:

— Сколько тратят времени фармакологи на разработку принципиально нового препарата?

Дейгин:

— 10-15 лет.

Баченина:

— Были высказывания про 50 лет на таблетку от старости.

Дейгин:

— Если бы она была, можно было бы сказать. К сожалению, пока такой таблетки нет. Над ней бьются, наверное, уже 100 лет, если брать Мечникова, который пытался кефир или йогурт от старения разрабатывать.

Баченина:

— Я читала, что по некоторым консервативным оценкам, терапия радикального продления жизни может быть создана через 50 лет. А вы взяли и сказали: погодите, не надо паники, может быть, десяточка.

Дейгин:

— Может. А может, 15. Но это если нам очень повезет.

Баченина:

— А что такое «повезет» в науке? Это же не лотерея все-таки.

Дейгин:

— Наука – это лотерея. У нас есть гипотеза, но она может быть неверной. Мы начнем ее проверять и поймем: нет, мы ошибаемся, это работает не так, генетика не отказывается, или организм, может быть, молодеет, но не живет дольше, или еще что-то, или рак возникает, какая-то другая побочная реакция. Наука – это лотерея. Поэтому это и стоит так дорого. Разработка лекарства занимает 15 лет и стоит на Западе миллиард долларов.

Баченина:

— На ваш взгляд, нужно разрешить генную инженерию в отношении людей?

Дейгин:

— Конечно. Мы как раз этим и занимаемся. Что значит разрешить? Мы ее себе разрешаем, а кто не хочет ею заниматься, пусть не занимается.

Баченина:

— Но ведь запрещено менять геном человека.

Дейгин:

— Запрещено исследовать это, но на себе никто не запрещает экспериментировать.

Баченина:

— Знаете, бывает сапожник без сапог. Хочется спросить, как вы стареть собираетесь.

Дейгин:

— Не собираюсь.

Баченина:

— У Лиз Пэрриш все хорошо, теломеры удлинились. Вы как к ней относитесь? Или пока не ознакомились?

Дейгин:

— Нет, я как раз очень детально расследовал ее эксперимент, даже писал пару статей.

Баченина:

— Объясню нашим слушателям. Это женщина-ученый…

Дейгин:

— Я бы не назвал ее ученой. Она скорее исследователь возможностей продления жизни.

Баченина:

— Она выехала туда, где за это не сажают, и сделала себе инъекцию… Насколько я поняла, она удлиняет теломеры.

Дейгин:

— Она ввела ген теломеразы, еще ген фоллистатина. Фоллистатин ввела, для того чтобы увеличить мышечную массу, а теломеразу – для того чтобы удлинить теломеры.

Баченина:

— Это то, что вроде как ответственно за нашу молодость. Прошел какой-то период времени, и у нее действительно показатели очень неплохие.

Дейгин:

— У меня отношение к этому, с одной стороны, положительное, потому что она дала очень большой импульс самому движению радикального продления жизни, борьбы со старением. И очень много вокруг ее активности появилось пира. Вообще многие люди, после того как о ней узнали, стали, мне кажется, положительно относиться к самой идее борьбы со старением. Та терапия, которую она использовала, я пока не вижу достаточно оснований, чтобы полагать, что она может значительно продлить жизнь. На животных такая терапия продлила жизнь мышам на 20%, а во что это может превратиться у людей или хотя бы приматов, пока неизвестно. И пока нет официальных исследований, мы не можем говорить уверенно, что такая терапия помогает.

Баченина:

— Вы сказали про мышей. То, что действует на мышей, на приматов, например, не работает, а мы все-таки ближе к приматам, чем к мышам. Мы знаем, что есть животные, у которых наблюдается так называемое пренебрежимое старение. Черепахи, гренландский кит, голый землекоп… Ученые сейчас наблюдают за голым землекопом. О черепахах всегда было известно. Ученые до сих пор не забрались внутрь черепахи и не расследовали, что же ей помогает жить 300 лет?

Дейгин:

— Они забрались, но пока не могут понять, что именно.

Баченина:

— Любая черепаха живет долго?

Дейгин:

— Нет. Есть определенные породы, которые живут долго.

Баченина:

— Есть какой-то вид летучих мышей, которые тоже живут долго.

Дейгин:

— Да, летучие мыши для своего размера живут достаточно долго – до 40 лет.

Баченина:

— Как понять, что в черепахе работает?

Дейгин:

— До сих пор не можем понять.

Баченина:

— Где копаться в черепахе?

Дейгин:

— Да везде уже копались – и в геноме, и в эпигенетике, в различных транскриптомах и всем остальном, но пока не могут понять, что же именно отвечает за то, что она живет так долго.

Баченина:

— У кита, летучих мышей такая же история?

Дейгин:

— Да. Если бы мы знали, что отвечает за то, что мы стареем, мы бы уже с этим предметно разбирались. Пока у нас есть только гипотезы, и мы пытаемся их проверять. Нам кажется, что эпигенетика является центральным механизмом, который отвечает…

Баченина:

— Она доживает до 25, потом что-то включилось – откатилась назад?

Дейгин:

— Черепахи? Или просто там нет такого этапа, что ухудшается ее эпигенетическая сеть. Те механизмы, которые в 25 лет хорошо работают у нас, почему-то в 45 они хуже работают.

Баченина:

— Есть же такой препарат с названием «Эпиген». Это какой-то рекламный ход? А БАДы, как вы к ним относитесь? Ресвератрол, еще эпикор (дрожжевая культура) – это все ерунда?

Дейгин:

— Это совсем разные вещи.

Баченина:

— Они все как бы влияют – что-то на иммунную систему, что-то антиоксидантный эффект оказывает. Это работает?

Дейгин:

— Увы, пока нет ничего, о чем можно было бы сказать, что это работает. Иначе все бы это принимали, и мы бы уже победили старение. Есть просто бизнес, люди зарабатывают деньги различными способами с помощью рекламных ходов. Они вроде как и не обещают продлить вашу жизнь, но на это намекают. Вся нутрицевтика на этом построена, БАДы и все остальное. БАДы, они же не имеют права заявлять, что…

Баченина:

— Что они – лекарства.

Дейгин:

— Есть спрос на такую продукцию, соответственно, возникает предложение.

Баченина:

— А как вы относитесь к трансплантологии?

Дейгин:

— Очень хорошо.

Баченина:

— Допустим, искусственно выращиваются органы. Мы к этому гораздо ближе, чем к разгадке долголетия черепахи.

Дейгин:

— Не знаю, насколько мы ближе искусственно выращиваемых органов.

Баченина:

— Хорошо, очищение органов свиньи, выражаясь очень примитивным языком, чтобы они приживались лучше.

Дейгин:

— Мы тоже не очень близко.

Баченина:

— Гораздо ближе, чем вы с долголетием.

Дейгин:

— Ну, может быть.

Баченина:

— Вот с этой стороны заходил кто-то? Молодой орган – моложе организм. Заменили все винтики, смазали – и пошел гулять.

Дейгин:

— В том-то и проблема, что всё не заменишь, мозг в первую очередь. Проблему, мне кажется, надо решать системно. Даже один орган заменить – это очень большой стресс для организма, не говоря о том, что сейчас это стоит очень дорого – вырастить такой орган. Мне кажется, в зачаточном состоянии эта индустрия выращивания искусственных органов, даже ксеноорганов той же свиньи.

Баченина:

— Расскажите про историю, за которую получили в свое время Нобелевскую премию, и вы об этом часто рассказываете. Вся суть в том, что мы, женщины, рождаемся уже с определенным количеством яйцеклеток, и они стареют вместе с нами. А потом, когда происходит оплодотворение, то, получается, клетка обнуляется и выращивает абсолютно новый организм с нуля. В этом какая-то тайна, мистика. Может быть, тут секрет нестарения?

Дейгин:

— Мы и считаем, что секрет нестарения

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *