Ольга яна троянова интервью: Яна Троянова рассказала, почему не служит в театре и ходит на митинги – Интервью с Яной Трояновой
Яна Троянова рассказала, почему не служит в театре и ходит на митинги
Яна Троянова, талантливая актриса и по совместительству жена выдающегося режиссера Василия Сигарева, снималась во всех его фильмах: «Волчок», «Жить», «Страна ОЗ».
Беседовала Диляра Тасбулатова
Две первых были трагедиями: особенно «Жить», где Сигарев сумел вернуть жанр высокой трагедии на экран. Ибо жанр это сложный, воспроизвести трагедию, в ее античном понимании, в наши времена, когда всё поддается осмеянию, почти невозможно. И если в «Волчке» Яна играла циничную шлюху, бросившую свою дочь, то в «Жить» — молодую женщину, мужа которой убили отморозки прямо в день свадьбы.
Видимо, устав от трагичности нашего существования, Сигарев, наконец, снял черную комедию, которую уже давно разобрали на цитаты: искрометные диалоги в устах таких звезд как Чурикова, Баширов, Троянова и должны были, по идее, «пойти в народ». Безупречная драматургия и особый, хлесткий юмор сделали «Страну ОЗ» «национальным хитом». В авторской версии частенько звучит мат, но для проката его «запикали» — по требованию нашего неумолимого Минкульта. Правда, мат запикан так мастерски, что русский человек все равно поймет, что к чему. Хотя бы по губам.
В том же году Сигарев поставил спектакль «Вий», где Яна Троянова играет Паннычку.
И уже несколько лет Яна буквально живет сериалом «Ольга» — лучшем российским сериалом по признанию критиков.
2017-й стал новым триумфальным для Трояновой: ее назвали «Женщиной года». Вполне заслуженно, между прочим.
В последнее время Троянова не даёт интервью, но для обозревателя «Новых Известий» сделала исключение: говорит, что, дескать, по старой дружбе.
Почему не даёт, узнаете, когда прочтете до конца.
Яна, раньше ты мне говорила, что почти все сценарии, которые тебе присылают, отдают фальшью, картоном, неестественными интонациями. И о том, что нужно ждать следующего фильма Сигарева. А работать хочется здесь и сейчас. Но я вижу повезло, наконец: сериал «Ольга», где у тебя главная роль, считается лучшим на нашем ТВ. Его даже профессиональные критики, которые чураются сериалов как таковых, признали.
Да, мне интересно. Почти пять лет я живу Ольгой, хороший проект. Только им сейчас и живу, можно сказать.
И там живая речь – то, по чему ты страдала, не вынося фальши?
Да, у моей Ольги речь как раз живая, а не бесцветная: я не умею произносить просто слова, талдычить.
Я заметила, ты все время меняешь голос: в «Волчке» на тон выше, в «Жить» — ниже, и говор другой, в «Стране ОЗ» — как-то отстраненно, голос почти бесцветный. Как-то Джек Николсон говорил, что интонация, звук голоса – наше всё. Чтобы проникнуть в суть персонажа, он ищет его через голос.
Я сначала ищу образ: прическу, костюм, походку, пластику, с художником бьюсь над костюмом. И Сигарев мне доверяет: сбросит мне роль, и я ее «делаю». Сама. Голос – да, конечно, ты права, Диля… Голос – это важно. После всего перечисленного — костюма, походки и прочего, я берусь за голос. И через него «залезаю» в своих героинь. Состояние и голос я не разделяю: какое у тебя психофизиологическое состояние, такой и голос. Да, да, голос… Николсон прав
И «Волчка», и «Жить» упрекали в «чернухе» — ты настолько там выложилась, что казалось, будто это «документари». В «Жить» высокий класс показала и Ольга Лапшина – возможно, поэтому этого фильма реально боятся, настолько вы играете там без дистанции, «от себя». Многих просто дрожь пробирает. Некоторые так и говорят: ой, я боюсь смотреть.
Без дистанции? Да, можно и так сказать. Настолько, что потом приходится у психиатра восстанавливаться. Иначе мне неинтересно, мне нужно до конца выложиться.
В романе «Театр» главная героиня, актриса, говорит, что это, мол, непрофессионально – эмоции существуют только для сцены. Сердце, говорит, не выдержит…
Волков бояться — в лес не ходить. Не жить, актрисой не быть… Я сама себя проверяю: где выдержу, а где — нет? Ставлю себе сложные задачи, на разрыв, как говорится аорты.
Да, аутентичное исполнение. Уже и не поймешь, игра ли это. Проколов вообще нет, да ты и сама себе цену знаешь.
Да нет, были. И в «Кококо» были, и в «Жить» тоже. Может, зрители и критики не замечают, но мы с Сигаревым точно знаем, где там фальшь проскальзывает. Возможно не столь грубая, но все же.
Ну, понимаешь, я уже давно – Николсона, ха, ведь нечасто встретишь – не видела такого отношения к профессии. Да и Николсону не везет в последнее время: его молодость пришлась на великие фильмы. Сейчас – не то… Он в полпинка все может сделать, это задачи не его уровня.
Не сыпь мне соль на раны, Диля… Я уже тебе раньше говорила, что почти все сценарии, которые мне все эти годы присылали – такая чушь, такой фальшак, такая обобщенная, плоская, бесцветная у персонажей речь, которая никому не принадлежит… А речь должна быть индивидуальная. Я не могу играть «обобщенно»! И я отказывалась, всё время отказывалась. И Сигарева не могу торопить, это было бы нечестно: он до каждого нового фильма внутренне созреть должен.
Ну с «Ольгой» вот повезло же?
Ну да, с «Ольгой» срослось, слава тебе Господи.
Там около ста серий – тяжко, наверно.
Да нет, я люблю и хочу работать. Каждый день, без перерывов на шоппинг и глупости (смеется). Кроме работы меня мало что интересует, вот такой я человек.
Ты как работаешь в принципе? Есть, наверно, роли – ну вроде роли «шалавы» в «Кококо» Дуни Смирновой – где ты делаешь все в полпинка? С одного дубля? Ты ж у нас – медиум…
Ты знаешь, я этот персонаж тоже люблю, хотя, конечно, играть было значительно легче, чем у Сигарева, чего уж там… Я когда готовлю роль для его фильмов, я даже не столько о себе думаю, сколько о нём: чтобы его концепцию, его язык не разрушить… И вот еще что: ну, сыграла я в «Кококо», ну, как бы хорошо сыграла, комически эдак – и все в восторге. Хотя роль простая для меня. А после «Жить» я ведь сама чуть не подохла, два года у меня была депрессия, — так эта роль меня всю вывернула. И что? Кто-нибудь понял это? Я так затратилась, я умирала, а никто не понял ничего, Диля!
Я поняла, Ян, правда, поняла! Настолько, что просто вышла из зала тогда на «Кинотавре» в состоянии шока почти… И многие критики, незашоренные, те, что не боятся трагичности, поняли.
Ну да, критики, интеллектуалы поняли. А «народ» — нет, не понял. Вот что меня просто убивает…
Народ зато понял «Страну ОЗ». Народная комедия, настоящий национальный хит.
Да, я сначала сомневалась, насколько народный. Но потом выяснилось, что фильм смотрят по Интернету, причем под Новый год, это же новогодняя комедия как-никак.
По телику ее почти ведь не показывали?
По ТНТ как-то. Но больше фильм смотрят в Интернете.
Новогодняя черная комедия – то, что сейчас надо.
Ну, не знаю, насколько «черная». Для меня она светлая. И, несмотря ни на что, к этой моей девочке в конце приходит как будто Бог, в ипостаси Гоши Куценко, и спасает ее.
Ты мне как-то говорила, что это твоя девочка – образ России. Такой пришибленной страны, страны, которая сама себя мало осознает.
Да, помню. Что России, что этой моей девочке хоть кол на голове теши. Все по фигу… Россия, кстати, всегда такой была, не только сейчас: я когда смотрю хронику времен царской России, то там такие же «матрешки» идут, как сейчас люди вокруг: с застывшими выражениями лиц. С пустыми какими-то глазами…
Как Веничка Ерофеев говорил про глаза соотечественников – эти пустые глаза «не обманут».
Обманут, и ещё как обманут…И тем не менее и я сама, и Сигарев – плоть от плоти этой страны. Мы совсем-совсем русские, хорошо это или плохо. И из этой среды, которую увидели зрители в нашем новом фильме: мат-перемат, отношения разрушены, полная деструкция. Это наши родственники, друзья, знакомые: люди без логики, без цели, непредсказуемые, тупые, жестокие…
Мы с Сигаревым как-то пообщались плотно, на Минском фестивале: он мне напомнил Андрея Платонова. Его талант, как раньше говаривали, из «гущи народной», он как бы – поэт России и в то же время ее «обличитель» — хотя это слово, конечно, не совсем точное. Поэт и одновременно сатирик, в общем.
Он вообще мастер комического: не все знают эту его сторону. Он скетчи пишет безумно смешно. Он ведь тоже — и любит Россию, и все равно всё в ней видит, и ужасное, и прекрасное. Ни на кого не смотрит свысока, снобизм ему противен — и в то же время не питает иллюзий по поводу своей страны.
Ты там в кадре в одном эпизоде с самой Чуриковой. Ее выход – это, конечно, чудо, блеск, я чуть не подавилась от смеха (Чурикова играет в этом фильме мамашу отмороженных придурков – прим. автора)
Вообще-то случилось чудо: что называется, сила мечты. Я ведь, некогда трудный подросток, которого ненавидели взрослые и на самом деле чуть не погубили, все время зависала в кинотеатре: ну, в перерывах между нашими хулиганскими проделками. И моим идеалом была как раз Чурикова. Еще Мордюкова, Русланова, Любочка Полищук и Гурченко. Я их фильмы по сто раз видела и подражала им.
И тут попадаешь с Чуриковой на равных в один фильм?
Ну да, ощущения нереальные. Присутствие гения на площадке как-то так сильно дисциплинирует. Но я даже не о том. А о том, что я вот тоже такая: оттуда, из Советского Союза. Советская я. Той культуры, той актерской школы. И рада этому.
А как Панночка тебе далась? Спектакль мне очень понравился – перед твоим появлением поджилки тряслись, хотя это ведь не кино, спецэффектов не было.
Зато образ есть, как мне кажется.
Сигарев много говорил, как косвенную речь в прямую перевести: у Гоголя ведь не так много диалогов. Мне еще понравились его неологизмы: сделанные из украинизмов. Интересно: например, какие-то «борщехлёбы». Тоже работа с языком. Как в его дебюте, «Волчке»: наивные люди думают, что это документальная речь, речь улицы, однако это сложнейшая работа с текстом. Новая проза такая.
Спасибо, что заметила. Да, это непросто: все выверено на самом деле до микрона.
Будешь ли ты еще играть в театре?
Не знаю. Я ушла из «Табакерки» еще до смерти Олега Павловича. Потому что поняла, что театром нельзя заниматься время от времени, ибо театр – это служение. Театр не дает такой уж большой известности, это не карьера, а именно что служение. Как сейчас для меня служение – работа в сериале «Ольга». Нельзя заниматься сразу несколькими вещами – я по крайней мере не могу.
Ну да, если относиться к своей профессии серьезно. Входить в роль, думать о своей работе как о служении… Тогда, конечно, сложно. Вам обоим это свойственно. Не знаю, насколько уместное сравнение, но так друг друга понимали Мазина и Феллини – хотя он строг с ней был, добивался полного растворения в роли… Как-то, помню, Сигарев говорил интересные такие, мистические вещи. Что он, например, разговаривает с персонажами. И пока они сами с ним не заговорят, он не может ничего написать. Как будто он за ними записывает… Как медиум.
А он и есть медиум. Иногда ходит бродит по квартире и говорит мне, что я вот, Ян, что-то не могу ничего, они со мной больше не хотят разговаривать… То есть это он про персонажей.
У вас в принципе, мне так кажется полное взаимопонимание. Вы и на митинги вместе ходите… Не боишься, что при нынешнем раскладе тебе могут перекрыть карьеру?
Смотри, коль скоро ты мне задаешь такой вопрос, значит, ты сама принимаешь существующий порядок вещей. (Этот пассаж обязательно оставь в интервью – я требую).
Нет, не принимаю. Пассаж оставлю.
…вот почему я не хочу давать интервью, журналистов интересует все что угодно: личная жизнь, какая-то чепуха, то да се — всё, кроме главного. Я для тебя делаю исключение – по старой дружбе
Разумеется, помню, Яна. Я одно время даже работала с ней в одной редакции, в «Новой газете».
Да что ты? Надо же. Вот кто настоящий человек и настоящий журналист.
Таких мало и это, по-моему, естественно…
Я не требую от всех героизма, конечно. Но и разговаривать о всякой ерунде с журналистами тоже не хочу.
Я понимаю тебя.
Интервью с Яной Трояновой
Яна Троянова и Василий Сигарев
— Говорили, что сценарий «Волчка» имеет отношение к вашей биографии.
— Когда мы с Сигаревым познакомились, у нас быстро завязалась дружба, и я начала откровенничать о своем детстве. Наверное, первый раз в жизни. Я не любила об этом разговаривать. Его это цепануло, он стал писать сценарий, писал его два года. Поначалу он писал сценарий просто о девочке, потом я стала рассказывать о своей маме, и он понял, что девочка не существует без мамы. У нас еще его украли – не конкретно сценарий, а компьютер. Просто обворовали квартиру. Но мы поняли, что это правильно и стали писать заново историю дочери и матери. Я не могу сказать, что это моя биография. Настоящий писатель, драматург так не работает. Конечно это уже его история. Там теперь очень много Сигарева, и как ребенка, и как отца.
— Люди, посмотрев ваш фильм, выходили из кино со страшным чувством вины перед своими детьми. «Вот я здесь, а они там, я уделяю им мало времени, мало внимания, я плохой отец… »
— Но это супер просто вообще!
— А почему это супер?
— Потому что искусство должно менять человека. Если после нашего фильма люди выходят и говорят вот такие вещи – «а где там мои дети, почему я здесь, а не там»… На меня выходили после премьеры люди и говорили, «а мы бежим звонить родителям». Значит мы что-то сделали. Если фильм меняет кого-то в лучшую сторону, то мы не напрасно его сделали.
— Есть известный парадокс: если ты хороший отец, хорошая мать, то ты всегда будешь задавать себе вопрос: «достаточно ли я хорош, может быть я на самом деле плохой отец». Если ты плохой отец, ты этим вопросом никогда задаваться не будешь. Ваша героиня не задумывается…
— Она-то не задумывается. Задумались мы однажды, уже в разгаре работы над фильмом. Это где-то даже наше покаяние, как родителей. Я вообще думаю, что это не парадокс, это норма. Любой нормальный человек всегда будет задаваться вопросом: а правильно ли я живу, правильно ли я воспитываю детей. А мою героиню Сигарев сделал настоящим животным, особенно это заметно в конце. Там же совершенное падение, стопроцентное. Причем у нас был сначала другой финал, где она все-таки задумалась, упала над телом девочки. Но уже во время монтажа Сигарев не дал ей такого шанса.
— То есть это даже было снято?
— Ну да. Покаяние над мертвым телом. Но Сигарев решил, что не даст ей шанса. И наверное, правильно.
Яна Троянова
— Скажите, судьба наследуется? У вас девочка разговаривает голосом матери, что это значит?
— Знаете, мы этого не исключаем. Возможно девочка превратится в свою мать. Именно поэтому она уходит из жизни, чтобы не быть таким существом, хабалкой. То, что за кадром звучит мой голос, получилось тоже случайно, во время монтажа. Мы сначала записали черновой вариант, просто чтобы легче было монтировать.
Но когда зазвучал мой голос, уже положенный на материал, все в один голос закричали, что нужно оставлять так. Даже Алексей Попогребский, мы его пригласили посмотреть материал, сказал, что другого быть не может. Он рассказал, что над ним живет такая же семья, и дети, пока маленькие, еще хорошие, потом они вырастают и становятся своими родителями, спиваются. Хорошенькие-прехорошенькие, пока маленькие. Генетика свое делает.
— А бабушка такая же?
— Она не в состоянии любить
— Почему?
— Если вы не поняли, что она не любит, как бы вы поняли, что она любит? Она машинально выполняет какие-то функции. Накормить – положить спать.
— Но она хотя бы пытается как-то оградить девочку от поступков ее матери, защитить…
— Хотя бы – да. Мама же там возомнила, что она не рождена для этих мест. Ее сестра и бабка тупо выполняют свои функции. А эта решила, что она звезда, что счастье ждет ее где-то там, далеко, а не здесь, в этой дыре. А эти сдались и решили, что народ осудит, если они девочку выбросят, не будут выполнять какие-то элементарные вещи. Проблема же налицо. Семьи – это как раз выполнение функций. Семья без любви. Даже если это на вид благополучная семья, то все равно там не слышат детей, все занимаются своими делами, дети растут, родители выполняют функции: накормил, отправил в школу. Ничего нет. Высокого, духовного – нет.
— Что с бабушкой произошло? Она-то как такой стала?
— Ее так же не любили. Я знаю этих людей, даже среди этих знакомых. Где в семье нет любви. Где родную дочь называют проституткой. Хотя она еще, извините, девственница. Это правда. Я когда вижу, мне всегда страшно, я всегда быстро бегу к сыну и звоню, говорю: «Слушай, Колька, если я бывает, срываюсь, ты должен понимать, что это всего лишь истерика, я же на самом деле тебя люблю, это самое важное».
— А сколько ему лет?
— 19. Уже мне проще разговаривать, может, даже, извиниться за молодость. Я ведь очень рано родила. Это еще школа. Поэтому, понятное дело, я даже не имела понятия, как его воспитывать. Это игрушка такая была. Мне очень нравилось одевать его в разные одежки. Одевала-переодевала, одевала-переодевала. А когда ребенок рос, я не понимала, что ему нужно что-то большее, не просто одеть-переодеть. А когда нет понимания в семье – такие страшные вещи иногда наблюдаешь… и это передается.
Яна Троянова
— В России публика очень сдержанно относится к фильмам, которые не развлекают, не дают отвлечься.
— К авторскому кино.
— Дело даже не в том, что это авторское кино, это кино, после которого выходишь, и тебе плохо. Кино, которое делает больно. Вы не даете поблажки зрителям, это сознательно?
— Это не сознательно, это бессознательно, клянусь. Это мы такие. И даже не мы такие, жизнь такая.
— Как это должен воспринимать человек, который приходит в кинотеатр? Вот я, допустим, работал 9 – 10 часов, потом взял девушку, пошел в кино, купил бутылку пива и вошел в мир боли. Что я должен делать, когда я выйду оттуда?
— Мне абсолютно нечего вам сказать. Я бы не извинялась даже. А что с этим делать – так и мы не знали, что нам с этим делать. Возможно какое-то время я не знала даже, как мне дальше жить. Я не ждала ни от кого помощи, пока сама с этим не разобралась, не пережила через работу. Все, вам дальше самим разбираться. Может мне только кажется, что я в чем-то там разобралась. Может быть мне придется в этом всю жизнь разбираться. Я точно знаю, что я свою мать простила. Она явилась для меня в сценарии совершенно другой, более жесткой. У нас ведь там придуманный финал, но я подумала: «Боже мой, если бы моя мама не изменилась, что бы с ней стало?»
— Много в России таких людей, как ваша героиня?
— Да.
— Почему?
— Ну это наверное не ко мне вопрос. Я не знаю, почему мы в России такие. Почему Россию умом не понять? Мы здесь живем, мы внутри, почему нас не понимают иностранцы? Почему у нас зеков больше всех в мире, почему у нас зоны переполнены? Я не понимаю, что мы за народ вообще. Почему мы самая пьющая страна на свете?
Хотелось бы что-то изменить, может быть к лучшему… вот как раз такие истории должны менять людей. Не такие, знаете, с цветочками-лютиками, воздушными шариками, а как раз жесткие. Если вы мне говорите даже, что вам было больно, значит она вас не сделает хуже. Боль не делает людей хуже, только лучше.
— Трудно было играть эту героиню? Полтора месяца вы были этим человеком.
Я два года внутри ее в себе растила. Я уже четко понимала к концу подготовительного периода, как я буду каждую сцену делать. Не это, наверное, трудно было. Наверное, знаете что было трудно? Вот как раз когда девочку нашу снимали, одна сцена меня как-то сильно потрясла. Это когда девочка бежит за «Волгой», в которой уезжает ее мама. Я-то помню, как я бежала за «Волгой»! Еще была трудность чисто по роли. Я не понимала, как я сыграю сцену на вокзале. Я перечитывала это место в сценарии и каждый раз ревела, причем за девочку ревела. Я никак не могла встать на позицию матери.
— Это когда она говорит «Я молодая…»?
— Нет, там где она ее совсем бросает. Вот в том месте, где она говорит «Я молодая, блядь, я жить хочу», это как раз ее оправдание. Я не могу к ней плохо относиться, она просто дура, которая, видите ли, молодая и хочет жить. Женщина у которой совершенно отсутствует женская интуиция. Я наоборот испытываю сожаление: «как жаль… а ведь могла бы…»
Яна Троянова
— А как вы с Полиной работали? Василий много говорил, что ни одной девочки и ни одного ежика на съемках не пострадало, что была соблюдена максимальная дистанция от девочки, что бутылкой в нее не кидали…
— И Полинка очень продвинутая.
— Но тем не менее тут есть проблема: либо вы держите безопасную дистанцию, либо возникает какая-то «химия» с партнером…
— «Химии» у меня с ней никакой не было. Прежде всего она ребенок, умный, способный, который все понимал. И она понимала, когда я вне съемок ей говорила: «Все, Полина, иди к папе! Иди еще куда-нибудь», – и она все понимала. Мы с ней в первые съемочные дни договорились. Она меня в первый день увидела, бросилась ко мне и закричала «мама!», и у меня ноги – бум!, сердце начало в ее сторону биться, а так нельзя, еще же съемки впереди. И мы с ней сели, поговорили, я сказала: «Полина, мне придется с тобой не общаться в какие-то моменты, особенно перед сложными сценами, когда я попрошу тебя отойти, придется это сделать», – и она все поняла.
— Почему вы считаете, что у девочки в фильме есть этот дар любви?
— А это из разряда «в семье не без урода», но только наоборот. В такой уродливой семье, то все равно рано или поздно родится человек, который в состоянии это изменить. Просто девочка устала с ними бороться, в частности, с матерью. И эта семья уходит бесследно. Ведь мать больше никого плодить не будет даже. На этой девочке – конец страшной сказки. Это она так решила. Она сказала: «Все, хватит, я не могу их изменить. Мать вернулась – а как мы будем жить?». Никак. Только уйти.
— А зрителя вы любите? Того человека, который придет к вам с пивом…
— Люблю. Я раньше об этом не думала. Но вот стал выходить фильм, люди начали что-то писать, и критики, и журналисты, и простые люди… Я поняла, что без зрителя вообще невозможно, только ради них и делать. Это вообще родило какую-то новую волну во мне. Я теперь готова что-то делать с собой, очень серьезные вещи, ни в коем случае не размениваться на мелочи.
— А во время работы вы об этом не думали?
— Вы знаете, я вообще ни о чем не думала, только о работе. Не подозревала, что начнутся отклики потом, не думала, что будут награды, какие-то премии.
Зрителя своего люблю, и даже того, кто пишет «убить ее мало», тоже обожаю.
— А что, кто-то в ваш адрес претензии высказывает?
— Вы знаете, на «Кинотавре» были такие истории, когда люди в мою сторону даже не поворачивались, а Сигареву говорили: «Почему ты ее не убил? Почему ты убил девочку?» И обо мне в третьем лице.
Яна Троянова
— А что дальше? Вы будете выбирать лучшие роли?
— Не лучшие, а с отдачей. Вот допустим недавно я получаю предложение, читаю сценарий и понимаю – тут нет отдачи, роль не та. Прийти, тупо отработать часы – я так не могу. Я так же хочу умирать или в кого-то превращаться, перевоплощаться, еще больше работать, чтобы мой зритель был со мной.
— Уже есть какой-то проект?
— Да, опять с Сигаревым.
— А что это?
— Секрет. Мы только через год собираемся к нему приступать. В принципе он уже идет слегка в подготовительном периоде, какие-то натуры уже найдены, какие-то актеры намечены. Но это ужасная тайна.
— И вы год не будете сниматься?
— Если не будет роли такой же – то не буду.
— А можно так построить карьеру в принципе – «Я работаю только с великими ролями»?
— Если я не сдам позиции, то можно. Я понимаю, что это и безденежье и скука страшная – вот так сидеть и ничего не делать. Но поверьте, это потом все вернется. Если я буду высиживать, выжидать свои роли, а потом над ними работать нескролько лет, если у меня за всю жизнь получится 3-4 роли, но все очень ударные, и эмоционально, и по отдаче, то наверное эта жизнь будет не зря прожита.
Яна Троянова: «Приучить меня к чему-то невозможно, сразу пошлю подальше» — Звезды
Фильмы «Волчок», «Кококо», «Страна ОЗ», в которых сыграла Яна Троянова, стали настоящими сенсациями и обеспечили актрисе отменную профессиональную репутацию. Впрочем, даже в телеформате Яна может блистать своим талантом, что подтвердят все поклонники сериала «Ольга», второй сезон которого недавно стартовал.
— Яна, для ваших поклонников, наверное, стало неожиданностью ваше появление в сериале. Все-таки вы больше известны по серьезным киноработам, за которые неоднократно получали разные премии…
— Я думаю, что создатели «Ольги» видели во мне больше драматическую актрису, нежели комедийную. И после прочтения сценария я поняла, что это моя роль. Признаюсь, что первый сезон мне дался очень тяжело. Менялись режиссеры, был бесконечный поиск той формы, которую мы должны создать и сохранить. Вроде комедия, но в то же время драма. Я в таком формате работала впервые и сориентировалась не сразу. Ту Ольгу, которая уже принята страной, было непросто найти. И это поиск не только мой, но и всей команды.
— И как вы искали нужную Ольгу?
— Я четко понимала, с кого я буду делать этот образ. Было за кем подглядывать. Ольга — это и какие-то крылатые выражения мамы, и история моей подруги детства Натальи Каплан. Она, как и Ольга, воспитывает двух детей, у нее уже есть внук. За ее семьей было очень интересно наблюдать и при этом понимать, что в сценарии все правда. Люди так живут. Я звонила Наташе, она описывала конфликты с детьми, а я говорила: «Удивительно, ты мне сейчас рассказываешь ситуацию, а ее авторы уже описали». Конечно, главная проблема моей Ольги заключается в том, что она вечно занята семьей и совершенно не умеет заниматься своей личной жизнью. И для меня как женщины становится интересным вопрос: она будет все-таки меняться? Я очень надеюсь, что она начнет заниматься своей личной жизнью. Но не все я решаю. Это зависит от отцов, то есть от авторов данного сериала.
— Говорят, съемки у вас были какие-то экстремальные…
— Во время съемок я почему-то снова сломала палец на ноге. Такое было и в первом сезоне, и во втором я решила не изменять традиции. (Смеется.) Но даже с переломом смену я не отменила. В первый день старалась сидеть, а не стоять, бег изображала нелепым движением рук. В общем выкручивались. Но вообще, в этом сезоне было больше сотни трюков, которые мы старались выполнять сами, без каскадеров. В одном эпизоде я должна была забрать из багажника движущейся машины самое драгоценное. И, конечно, сломанный палец, мягко говоря, мешал в этой ситуации. Но деваться некуда, мы, женщины, — сильные.
— Боюсь спросить, что же такое вы делали на съемочной площадке, что сломали палец?
— Оказывается, пальцы ломаются очень легко. Если в первом сезоне я пнула папу, то во втором просто задела дверь. На съемках часто выключается самоконтроль: у тебя в голове очень много мыслей и ты не следишь за своими ногами.
— Вашего возлюбленного сыграл Максим Костромыкин. Вы были знакомы до съемок?
— Нет, я познакомилась с ним на ансамблевых пробах. Пришел такой забавный парень, который из претендентов больше всех понравился.
— Дискомфорта во время романтических сцен не испытывали?
— Мы все профессионалы. Мне кажется, я особо не оголяюсь, все в рамках дозволенного. Да это и не нужно.
— В одном вашем интервью вы сказали, что раньше жили как ветер, а теперь приходится все по минутам расписывать. У вас настолько изменилась жизнь в связи с большим количеством съемок?
— Поменялась, да не поменялась. Когда нет съемок, все снова встает в нужное русло. Живу как ветер, отдыхаю. Первый сезон «Ольги» был огромным испытанием. Я не понимала, где же моя драгоценная жизнь, когда я полгода снимаюсь в одном фильме? На что мне мой муж отвечал: «Дура, это и есть жизнь». Ну а второй сезон прошел гораздо легче. Неуверенность прошла, ничто не раздражало. Сейчас времени на все хватает и еще даже остается. Вообще я очень ленивый человек. Вместо того чтобы пойти в зал, лучше посмотрю дома какую-то классную киношку. Сейчас мне хватает времени и на массажи побегать, и с друзьями встретиться, но во время съемок это невозможно. К тому же я актриса, которая умеет ждать своих ролей, поэтому не стремлюсь параллельно «Ольге» где-то заработать. Нет достойных ролей — сижу дома, есть роли — работаю.
— Если честно, вы не выглядите как человек, который пропускает занятия в спортивном зале. Вашей форме можно позавидовать…
— У меня гены неплохие. Нет расположенности к полноте, взрослости или рыхлости. Иногда косметологи и даже неврологи удивляются, почему у меня в 44 года нет морщин. Но при этом я себя считаю запущенной. Могла бы пойти и накачать руки, попу, но мне лень. К тому же пока не хочу делать из Ольги супервумен. Все-таки она обычный человек, у которого есть животик небольшой, ручки мягковаты или второй подбородочек имеется. Актриса должна приводить свое тело в ту физическую форму, которая требуется для персонажа. Мне кажется, я в идеальной физической форме для моего персонажа, но не в идеальной для Яны Трояновой.
— В сериале у Ольги практически нет вредных привычек. А у вас?
— У Ольги действительно нет ни одной вредной привычки. У Яны Трояновой есть. Яна Троянова курит. Я не употребляю спиртное уже много лет, но избавиться от одной вредной привычки не означает избавиться от другой.
— Я знаю, что вашу собаку зовут Эми Уайнхаус…
— Я назвала ее в честь моей любимой певицы. Собаку мне подарил мой муж в последний съемочный день фильма «Страна ОЗ». Там снималась собака точно такой же породы по кличке Боня. Ее после съемок забрал хозяин, и я очень страдала. У меня даже есть видео, как мне подарили этого щенка. Я плакала, собака меня лизала, вся была в помаде. И сейчас это прекрасное существо наполнило меня нежностью и сделало мягче. Теперь это такая доча у меня. (Улыбается.)
— Кстати, о дочках. Если представить, что у вас была бы такая же ситуация, как у вашей героини, когда ее несовершеннолетняя дочь ждет ребенка, как бы вы отреагировали?
— Тут и думать нечего. Отреагировала бы, как моя мама, когда я пришла, несовершеннолетняя, и сообщила ей о своей беременности. Мама сказала: будем рожать. Нормальная мать не отпустит ребенка на аборт. Это категорически делать нельзя. Первый аборт очень опасен. Но желательно, чтобы родители все-таки следили за детьми. Мой опыт показал негативную сторону ранней беременности. Я сама была еще ребенком и смотрела на малыша как на игрушку. Осознание того, что ты мама, не приходит в таком возрасте.
— Я слышала, что ваш муж не только подарил вам собаку, но еще и приучил вас к правильному питанию и йоге. Это правда?
— Я занималась йогой раньше, но здоровое питание по-прежнему актуально. Хотя приучить меня к чему-то невозможно. Меня проще расстрелять. Или я пошлю подальше.
— Ваш гражданский муж — известный режиссер Василий Сигарев. Наверное, он для вас самый строгий критик?
— С Василием мы вместе 15 лет, и никакой критики в свой адрес я не слышала. Наверное, делаю то, что мне по силам, и получается хорошо. То, что я живу с режиссером, с которым мы вместе начинали работать в кино и имеем в активе три сильные картины, мне только в плюс. Никто для меня не написал и, наверное, никогда не напишет таких ролей, какие создал Василий Сигарев. Я понимаю, что он пишет, выдаю ему персонажа, он потом хвалит, говорит, что это лучше, чем он написал. Это самая высокая похвала и результат нашей совместной работы, такой альянс творческий. Он очень правильные вещи мне говорит, потому что хорошо меня знает. Однажды я играла в театре одну из противных сестер Золушки, и Василий мне сказал: «У тебя сейчас была пародия на саму себя». Я его услышала и тут же все исправила. Но он не станет меня поддерживать, если я буду делать что-то не то. Даже несмотря на всю любовь. Это и есть любовь, когда один другому не дает утонуть. Когда один другому сообщает, что порох сырой.
— Вы окончили философский факультет по специальности «Психоанализ Фрейда». Насколько это образование вам сейчас полезно в жизни?
— Я поступила на философский, потому что туда было легче попасть. В девяностые в стране непонятно что творилось. Я вырвалась из семейного плена, развелась с мужем, и мне нужно было образовываться, куда-то двигаться. Плюс у меня мама училась на этом факультете. Но когда я поступила, у меня был вопрос: чему же меня здесь научат? И декан на встрече сказал: «Мы ничему вас не научим, но мы научим вас жить». И это совершенная правда. Пока нас жестко гоняли по немецкой классической философии, я поняла, что постепенно нашла себя. Услышала какие-то вещи, которые меня повели правильно по жизни. Нашла свой путь, пошла в театральный институт. И все это, на мой взгляд, благодаря философскому факультету. Он научил меня жить и быть самой собой, соответствовать себе. А как мы знаем, соответствовать себе — это счастье. Диплом преподавателя философских дисциплин мне не нужен. Нужнее был диплом актрисы. Но именно его я не стала даже защищать. Я актриса не по диплому, а по призванию.
Звезда сериала «Ольга» Яна Троянова потеряла сына
Роли Яны нередко пересекаются с реальными эпизодами из ее жизни // Фото: kinopoisk.ru
Уже сегодня на ТНТ стартует сериал «Ольга». По сюжету Оля Терентьева, героиня Трояновой, тащит на себе всю семью – двоих детей и отца-алкоголика. Играть женщину с жестким характером и тяжелой судьбой актрисе, родившейся в неблагополучном районе Екатеринбурга, было несложно. Яне выпало много испытаний.
Троянова рассказывала в интервью, что ее первый муж Константин Ширинкин, за которого она вышла замуж сразу после окончания школы, любил выпить. После рождения сына Коли в 1990 году он не изменил привычек. Однажды сильно избил Троянову, сломал ей нос. Она ушла от него. Ширинкин запил еще сильнее, его не стало в 2004-м – открылась язва.
Звезда сериала «Ольга» Яна Троянова молится за погибшего сына
«В середине 90-х мы заходили к Яне в гости, – вспоминает одноклассник Вячеслав Безматерных. – Коля на маму был похож. Он тогда в детский сад ходил. Яна тянула все на себе. Старалась оградить сына от плохого мира».
Когда Николаю было 4 года, Яна поступила в Екатеринбургский театральный институт и стала играть в театре «Театрон». Получала копейки и была на все готова ради сына.
«Коля рос обычным подростком, – вспоминает Елена, сестра актрисы. – Занимался спортом, играл в хоккей. Нормально учился. Все было хорошо до тех пор, пока они не переехали в другой район. Племянник связался с плохой компанией. Наркотики, алкоголь. Все заметили перемены в Коле. Яна старалась как можно больше времени проводить с ним, помогала деньгами. После школы он нигде не учился, не работал. Мы все ему говорили, что пора браться за дело. Но он не слышал. Мы не смогли спасти его от гибели. Гены взяли свое».
По сюжету Оля Терентьева, героиня Трояновой, тащит на себе всю семью // Фото: PhotoXpress.ru
Когда парню было 20 лет, он покончил с жизнью. «Коля повесился, – вздыхает родственница Виктория. – Жаль его. Но еще больше сочувствую свекрови Яны Людмиле. Потеряла сына, внука, а теперь и второй сын Вова выдает номера. Не раз попадал в тюрьму, деньги из дома выносил. Недавно вышел после годовой отсидки и опять принялся за старое. Наркотики, алкоголь».
Троянова предлагает помочь Людмиле и Владимиру Ширинкиным. «Яна уговаривает его на лечение, – рассказывает Елена Троянова. – Но он ни в какую. Говорит, что все нормально. Из-за этого даже испортились отношения с бывшей свекровью. Сестра все надеется, что он согласится».
Старые друзья звезды не обижаются, что она редко заглядывает в родной Екатеринбург.
«Тут у Яны одни могилы остались: первый муж, сын и мама, которая несколько лет назад умерла от онкологии, – рассказал худрук «Коляда-Театр» Николай Коляда. – Не дай Бог кому-то хоронить детей».
Яна Троянова в сериале «Ольга» // Фото: Kinopoisk.ru
Яна Троянова в интервью: «Моя мама умерла прямо перед началом съемок «Ольги»
Cорочка, кеды — все Jil Sander; джинсы, Weekend Max Mara
5 сентября на телеканале ТНТ начался сериал «Ольга». Исполнительница главной роли, актриса Яна Троянова, рассказала Grazia, чем она похожа на свою героиню и почему ее актерский век будет долгим.
В «Ольге» нет невероятной драмы, как в «Волчке», нет режиссера Василия Сигарева (мужа Яны. — Примеч. Grazia), с которым у вас давно сложился творческий тандем. Почему решили участвовать в проекте?
Уже после «Кококо» мне стало ясно, что нужно двигаться в сторону зрителя и думать о сериалах. Прочитав сценарий «Ольги», я сразу поняла: это мое. Плюс важно, кто создатели — с ребятами из Good Story Media (российская кинокомпания, выпускающая сериалы. — Примеч. Grazia) мы при первой же встрече «нашли друг друга». Люблю, когда продюсеры бережно относятся к материалу и у них нет желания тупо заработать деньги, но есть потребность снять классный фильм. А еще мне нравятся мужчины, делающие что-то про женщин и для них.
В картине много актеров, не настолько опытных и известных, как вы. Как работалось вместе?
Было очень правильно, что каждого артиста, с которым я нахожусь в кадре, проверяли «на мне» еще на пробах. Неважно, популярен человек или нет — он должен попадать в ансамбль. Поэтому я уверена: мои экранные родные находятся на своем месте. Они одаренные и талантливые. А с непрофессионалом на площадке ты и сам не сможешь хорошо сыграть.
Кстати, что для Ольги семья?
Все. Дочь, сын, сестра, отец и внучка — единственное, что она имеет, за что держится, борется. В «Волчке» мать это пропустила — прошла мимо.
А откуда у вашей героини берутся силы?
Ее вырастила не мать, а отец — бывший футбольный тренер, который воспитал в ней спортсмена, привыкшего с трудностями справляться самостоятельно: если сейчас сорвешься, то проиграешь. Пусть папа — алкоголик, но он заложил в дочь что-то правильное.
Ольге, кстати, сложно признавать собственную неправоту. А вам?
Если я накосячила, то говорю себе: «А теперь иди и извиняйся». Другое дело, что я не умею прощать — мне пока не дано.
Яркий образ достался не только Яне. Вся семья Ольги — собрание характерных ролей
Вы производите впечатление человека с непростым характером.
Да, могу обидеть, вспылив. Или крыть матом всю съемочную площадку. Но никогда не перейду на личности и не буду унижать. Для меня это неприемлемо.
В этом вы тоже похожи на свою героиню.
Она в критический момент готова сесть и поговорить, что для меня высший пилотаж в отношениях. Я, к сожалению, много подобных бесед в жизни пропустила. А люди уходят, и мне, например, пришлось впрыгивать буквально в отъезжающий на полной скорости поезд, чтобы сказать последние слова маме, которая умерла прямо перед началом съемок «Ольги».
У вас собралась уже целая копилка образов сильной женщины. Вы сами считаете себя такой?
Да. Хотя я трусиха — в работе в том числе. С другой стороны, если тебе ничего не страшно — ты шизик. А если перешагиваешь через опасения и делаешь что-то — это и есть сила. В моей жизни много всего было, в кинематограф я пришла с полным рюкзаком впечатлений.
И какое пригодилось вам в профессии больше?
Опыт первого брака. Выйти замуж за парня, с которым росли во дворе, а на следующий день после свадьбы понять, что он монстр и страшный человек. Муж мог сильно обидеть, побить. У нас довольно скоро родился ребенок, и уже тогда я понимала: больше никому и никогда не позволю себя тиранить — ни одного козла даже близко не подпущу. Сегодня со мной рядом достойный мужчина, не способный ударить женщину.
А если сейчас сталкиваетесь с проявлением агрессии в свой адрес, то как реагируете?
Странная вещь… Раньше, когда была моложе, то резко могла дать такую обратку, что мало никому не казалось. Сейчас же приходит мудрость, и, находясь в подобной ситуации, я научилась «голосовать ногами». Каким-то образом реагировать на неприязнь — ниже моего достоинства.
А как на вас влияет любовь коллег? О вас столько хорошего рассказывают.
Она не дает мне «оскотиниться». Никто не назовет меня зазнавшейся. И я себе не позволю заразиться звездной болезнью, потому что это самое противное, что может произойти с артистом. Кстати, мне интересна конструктивная критика в свой адрес — я расту от нее.
Согласны, что актерский век — короткий?
Смотря у кого. Допустим, посмотришь на Гармаша…
Речь не о мужчинах, а о женщинах.
Бывает, что артистка грамотно стареет и плавно переходит к «пожилым» ролям. Ее «век не короткий». А те, кто делает ставку только на молодость и красоту, конечно, в профессии долго не продержатся. Взрослеть нужно параллельно со зрителем. Тогда ты вместе с ним и умрешь!
Ольга все первые серии ходит в одной и той же куртке. Вы сами как к одежде относитесь?
Определенную часть жизни она занимает. Я ценю качество, комфорт. Если обувь, то ручной работы: кроссовки — британские New Balance, туфли — Manolo Blahnik. Прыгнуть в дешевые лодочки на шпильках и поскакать — уже не моя история. Не люблю выпячиваться и выглядеть ярко. Хотя в детстве говорила, что вырасту, стану актрисой и буду вся в перьях, как Людмила Гурченко.
Случалось такое — влюбляетесь в вещь и сразу готовы ее приобрести?
Какую бы цену за нее ни просили! Я так большинство покупок делаю. В Париже недавно увидела кашемировое пальто, которое стоило диких денег, но было понятно: оно словно создано для меня. Несмотря на кризис и курс евро, я не устояла. Васе, конечно, пришлось сказать, что заплатила раза в два меньше.
Фото: Юлия Майорова, архивы пресс-служб. Стиль: Екатерина Лазаренко
Благодарим салон Domenico Сastello (Кутузовский пр-т, 5/3) за помощь в организации съемки.
Яна Троянова: «Подчиняться мужчинам – это прекрасно!»
Замоскворечье, исторические домики, Яна кутается в стильное черное пальто. После студийной фотосессии мы гуляем с белоснежной Эми, вест-хайленд-уайт-терьером Трояновой, в районе, где недавно поселились Яна и ее муж, режиссер Василий Сигарев. «Да, я помню, говорила, что не перееду в Москву, — улыбается Яна. — Но тут все сложилось, с квартирой в том числе. Да и в родном Екатеринбурге ничего не держит. Там одни могилы остались. Иногда два дня требуется, чтобы своих обойти…»
Садимся с Яной в уютном кафе. «Ну давай, спрашивай! Пусть на меня люди смотрят и понимают: можно выдержать многое. Не покончить с собой, не спиться с горя… А жить настоящим вопреки всему и быть счастливой».
Psychologies:Яна, вам действительно пришлось пережить многое. Болезненные отношения с мамой, муж-тиран, потеря сына… Как вы со всем этим справились? Обращались ли за помощью к психотерапевтам?
Яна Троянова:Мои психотерапевты — это мои роли и фильмы Василия Сигарева. Наши картины участвуют в Международном психоаналитическом фестивале, где их смотрят и обсуждают психологи. Например, специалисты считают, что «Волчок», про девочку, которая погибает от равнодушия и нелюбви матери, — наглядное пособие по изучению отношений родителей и «ненужных» детей. А фильм «Жить» — о том, как восстановиться после трагедии, после потери самых близких и любимых людей. Он о том, как «дорабатывать» горе. После выхода этой картины, где столько смертей, мне писали люди, которые собирались покончить с собой, но посмотрели фильм и остановились. Остались жить!
Но, как ни страшно это звучит, он адресовался мне. Мы закончили работу перед самым Новым годом, и я вдруг почувствовала, что мне срочно нужно в Екатеринбург, к сыну Коле, что этот Новый год мы обязательно должны провести вместе. Билетов достать было невозможно, но Вася каким-то чудом купил. И вот мы все вместе сидим за праздничным столом: я, сын, моя мама, Вася. Празднуем, веселимся. Вдруг Коля мне говорит: «Мама, мне кажется, я скоро умру». — «Я знаю». Этот разговор не был ужасным. Он был прекрасным, спокойным. Мы с Колей за ту ночь новогоднюю все сказали друг другу. Он попросил побольше рассказать о времени, когда он был совсем маленьким.
Ему как будто хотелось это запомнить и унести с собой. Я вспоминала самое хорошее, радостное. Хотя было и много плохого… Коля родился, когда я была ребенком. По большому счету он стал моей живой куклой. Я его кормила, одевала, на этом забота о нем заканчивалась.
Ощущение неизбежности не отпускало, и я попыталась прожить отведенное нам с ним время на полную катушку
Только ближе к его подростковому периоду я поняла, что многое упускаю, и мы стали учиться дружить. Матерью я себя почувствовала, когда Коле исполнилось 18. Тогда у меня сложилась семья, которой никогда в моей жизни не было. Вася Сигарев нас с Колей объединил. Мы построили сыну дом — осуществили его мечту, он собирался завести лайку…
Мы с Васей подолгу жили у Коли. Покупали вкусную еду, готовили шашлык. Это был самый лучший период в моей жизни. Кайф просыпаться с утра, когда Вася и Коля еще спят, и ловить ощущение счастья. Сидишь с чашкой кофе и думаешь: «Как хорошо!» Лес кругом, сосны, как в детстве.
Когда вы стали чувствовать, что Коля уходит?
Он умер в 20. За два года до этого я стала видеть сны, в которых его забирал его покойный отец. Меня преследовали мысли, что сына скоро не станет. Ощущение неизбежности не отпускало, и я попыталась прожить отведенное нам с ним время на полную катушку. Когда у Коли появилась девушка, я просила его быстрее жениться и родить мне внука. Я хотела продолжения… Коли не стало 4 января. Это был его выбор. Я думаю — спонтанное решение, порыв. Если бы в тот момент кто-то позвонил ему и он отвлекся на разговор, все бы прошло… После смерти сына прошло семь лет, я это поняла только недавно — 25 сентября, в день его рождения.
Даже у Васи переспросила: «Вася, неужели семь лет?» — «Нет, три года». А потом подсчитал и очень удивился. Мы поняли, что просто не помним первых страшных лет. Я была зомби, рыдала, пила, не осознавала себя и не хотела жить, чувствовала себя так, будто нахожусь одна в темной комнате. Видимо, настолько глубоко ушла в себя. А потом наступило время выбираться. И первые шаги мне помог сделать… сын.
Это не мистика, не сон. Я знаю, это была встреча. Сын пришел и строго со мной поговорил: «Перестань. О смерти рано думать. Ты должна жить». А я ведь себя, по сути, уничтожала… Чтобы выскочить из личного ада, мне нужно было уйти в себя, в ощущения, в контакт со Вселенной, с Богом. Я вернулась к жизни только через веру. Конечно, меня спасали многие: и друзья, и Вася, который все время был рядом. Сигарев возился со мной, как с ребенком, поил, кормил, укладывал спать. Правда, был момент, когда я в пьяном угаре разогнала всех, кто оказывал мне поддержку и помощь. Даже Васю…
Дикий был момент, уродливый и стыдный — я валялась на улице с разбитой головой. Мое дно. Нет, днище! Но я оттолкнулась от него. Сказала себе: «Я буду жить!» Сегодня живу на полную. Иду вперед. И не одна — с Василием. Встреча с ним — это судьба. У нас нет общих детей, но наши фильмы как дети… Все разговоры о том, что можно было бы еще родить, пресекаю. Я не ищу замену Коле.
Можете считать, что это своеобразное наказание самой себя, такая аскеза. Хотя потребность заботиться о ком-то еще у меня есть. Сейчас это Эми — доча, член семьи. Я назвала ее в честь Эми Уайнхаус. Собака этой породы снималась со мной в «Стране Оз», я очень к ней привязалась и страдала, когда ее забрала хозяйка. Хотелось с горя напиться. И тут Василий принес мне щенка. Я взяла ее на руки и подумала: «Пьяная хозяйка ей не нужна». Я завязала быстро. Отказалась от алкоголя навсегда без помощи специалистов.
Новый сезон сериала «Ольга»
Троянова снималась исключительно в авторском кино, отказываясь от телепроектов. До тех пор, пока ей не предложили роль в комедийном сериале «Ольга». В нем мать-одиночка тащит на плечах все семейство. Продюсеры были настолько уверены в успехе «Ольги», что стали снимать второй сезон, когда первый еще не вышел на экраны. 6 ноября 2018 года вышел третий сезон. «Ольга — это героиня нашего времени, — уверена Троянова. — У нее мой стержень. Что-то я взяла у подруги, что-то у мамы. Через каждую роль пытаюсь понять мать. И конечно, себя».
У вас сильный характер. В то же время и в первом браке, и сейчас вам приходится подчиняться мужчинам. Сложно ли это?
Подчиняться мужчинам прекрасно! Я убеждена, женщины должны идти за мужчинами. Но это не означает, что мы должны нести за ними кастрюли с супами… Вася давно понял, что я не домохозяйка, не мать и не просто женщина. Он всегда напоминает мне о моей внутренней силе. Иногда так меня заводит, что мне кажется, встану и мир переверну.
Но когда я вхожу в раж, он просит: «Притормози!» У нас очень гармоничные отношения. Мы даже не ссоримся. А поначалу были тяжелые притирки. В первые годы я поверить не могла, за какие такие заслуги мне достался такой классный мужик. Рушила отношения от собственного страха его потерять. Даже уходила от Сигарева, жила с сыном. Но Вася забирал нас с Колей к себе. Мы с Сигаревым вместе больше 15 лет.
Не представляю, что бы я без него делала. Но ведь я не получила бы этого Жоффрея де Пейрака, о котором мечтала в детстве, не разведись с первым мужем.
Как вы смогли выбраться из тех разрушительных отношений, в которые попали в очень юном возрасте?
С первым мужем я действительно дружила с детства. Мы жили в одном дворе, какие-то штабы строили. А потом он обратил на меня внимание как на девушку. Я еще училась в школе, Костя — в ПТУ. Забеременела. 25 мая в школе для моих одноклассников звенел последний звонок, а для меня в загсе играл марш Мендельсона. Жених выносил меня в свадебном платье на руках из подъезда в ад… На второй день началась взрослая жизнь. Если я готовила не так, как его мать, муж выбрасывал еду. Он уходил в загулы, унижал меня, изменял. Я считала себя страшной, старой и никому не нужной. Когда я решила выяснить отношения, он меня избил.
В университете меня не оставляло ощущение счастья, будто прикоснулась к чему-то великому
Соседи успели вызвать милицию и скорую — тяжелейшее сотрясение мозга, перелом носа со смещением. У меня просто не было лица и вообще живого места. Как только стало получше, я подала на развод. Выйдя из суда, сама себе пообещала, что больше меня никто не обидит… Я уходила от мужа в никуда. У меня ничего не было, только ребенок на руках… Но мне нереально повезло. Подруга сказала: «Слушай, маме на меня только что общежитие от работы выделили, давай там поживем». И мы стали жить: у нее дочь, у меня — сын.
Дальше начали думать, что делать. Потом поехали в Москву в Лужники за вещами, чтобы приторговывать у себя в Екатеринбурге. Затем маленький бизнес организовали, поднимались постепенно… Мама помогла нам с бывшим мужем разменять квартиру, так у нас с Колей появилась однушка в центре Екатеринбурга. Потихоньку я выпрямляла спину.
Почему вы решили получить философское образование? На первый взгляд, этот выбор абсолютно не вписывался в ту вашу жизнь…
Я захотела оказаться среди умнейших людей, поэтому в 23 года поступила в университет на философский факультет. У нас были лекторы, которые преподавали в Оксфорде и Гарварде. Шик! Мы занимались в роскошном здании с колоннами. Это было моим спасением. Страна в руинах, хаос. А я читала Ницше, Юнга, Юма… Ревела, когда пыталась понять «Бытие и время» Мартина Хайдеггера. Но ты рыдаешь и продолжаешь читать, потому что завтра надо сдать по нему работу.
Нас муштровали по немецкой классической философии. Мы все, молодые, любили Канта. В университете меня не оставляло ощущение счастья, будто прикоснулась к чему-то великому. Там я обнаружила, что могу быть дисциплинированным ответственным человеком. Начала познавать себя. Ощущала, что начинается жизнь, для которой я и родилась.
Страх во мне поселился на долгие годы, я дико боялась любого замкнутого пространства и темноты
Тогда я поняла: больше не сдамся! Не спасую ни перед какими обстоятельствами, мужиками, матерью. А позже, в 29 лет, я поступила в театральный институт. Я ведь была творческим ребенком, всегда говорила, что хочу быть артисткой, но мне и бабка, и мать закрывали рот.
Самые близкие в вас не верили, но вы пошли своей дорогой. Важны ли вам были их поддержка и принятие?
Когда я поступала — уже нет. Я просто осуществляла мечту. Про мать и ее отношение ко мне к тому времени я все давно поняла. Когда она забеременела от женатого, бабка настаивала на аборте. А мать из протеста решила рожать. Я знала, что нежеланный ребенок. Матери до меня не было никакого дела, ее интересовали мужики, подруги, веселая жизнь.
Она никогда всерьез меня не воспринимала, ни разу даже нормально не поговорила. Не было такого, чтобы она меня обняла, рассказала сказку на ночь. По сути, только обслуживала физические потребности ребенка. В фильме «Волчок» мать спрашивает: «Чего делала?» Девочка отвечает: «Кашу ела, тебя ждала». То есть вела себя хорошо.
Такой же диалог ежедневно происходил с моей мамой. Я скрывала, что вела себя нехорошо. Много ревела, ждала ее, отказывалась спать. Бабка выключала свет и пугала, что отправит меня в подпол. Ни разу свою угрозу не осуществила, но страх во мне поселился на долгие годы, я дико боялась любого замкнутого пространства и темноты. До недавнего времени не могла спать без света. Часто видела кошмар, будто меня где-то закрыли. Только повзрослев, поняла, что страх навязан бабкой. Как только осознала это, он ушел.
Размышляя о собственном возрасте
Яне 45 лет. «Свой возраст принимаю с восторгом, — уверяет актриса. — Я рада этой цифре. К тому же, как говорят, «баба ягодка опять». Ощущаю себя хорошо, я молодая и сильная. Смотрю на этот мир открыто». А еще Яна считает, что ей всегда есть над чем работать. «Я до сих пор не приняла свою женственность. Я в процессе. Росла пацанкой, потом повзрослела и поняла, что надо как-то в себе женщину обнаружить. Но пока у меня ничего такого нет».
С мамой и бабушкой нормального контакта у вас не получилось, каким же был ваш круг общения в детстве?
Очень специфическим. Фантазия у меня была бурная, и я нашла собеседников — в лесу играла с соснами, разговаривала с ними. У меня были любимые деревья — Жених и Невеста, они меня веселили, еще Лариса — она пугала, злобно тянула ко мне ветки… Мы жили в поселке Лечебный на окраине Свердловска. Его называли «Дохлый». Туда отправляли туберкулезников как бы на долечивание, а в реальности они через некоторое время уходили в мир иной. Рядом с поселком было большое кладбище. Я его не боялась, гуляла по нему, ела конфеты с могил. Абы какие не брала, только «Метелицу» и «Белочку»…
Часто недолюбленные и нежеланные дети считают, что, появившись на свет, сделали несчастными родителей. Это вам знакомо?
Да, я с этим ощущением и с грузом обиды жила долгие годы. Но, к счастью, мы с мамой успели помириться перед самым ее уходом. У нее диагностировали онкологию. Красивая сильная женщина вдруг превратилась в маленькую птичку, она умирала у меня на руках. Мы поменялись местами, она стала моей дочкой, а я ее мамой. Впервые спокойно и откровенно разговаривали, я заботилась о ней. И перед самой смертью она сказала: «Ты хорошая дочь». Все мои детские обиды, кошмары и боль растаяли.
Жизнь похожа на компьютерную игру. Разобралась с детскими обидами — перешла на другой уровень, вырвалась из страшного брака — новый уровень, и так далее. А кто-то не может сделать шаг и так и застревает, допустим, в семейном аду. Я понимаю, что я молодец. Но если ты меня спросишь сейчас, как жить, я не знаю. Пособий при рождении не выдают.
Читайте также
Не все верят, что среди 7 млрд человек есть лишь один, предназначенный нам судьбой. Те, кто верит во «вторую половинку», обычно имеют в виду другое — человека, с которым они мгновенно найдут общий язык и ощутят глубокую душевную близость, который, с одной стороны, будет принимать их такими, какие они есть, а с другой — побуждать расти и развиваться.
Она рекордсмен: два «Оскара», три «Золотых глобуса». Кейт начала сниматься под 30 и стала звездой на два десятилетия. Все это время она замужем за одним человеком, у них трое сыновей и дочь. Сейчас Кейт 49, а она одна из самых востребованных актрис.
«Я не умею играть других людей — только себя»
Киноманы, в отличие от большинства людей, радуются наступлению осени, потому что вместе с ней наступает пора премьер. Канал ТНТ также порадует своего зрителя новым проектом — с 5 сентября стартует комедийный сериал «Ольга», главную роль в котором сыграла яркая и самобытная Яна Троянова. Мы встретились с актрисой на одной из крыш Москвы, где в процессе фотосессии для Woman.ru узнали, как много значит для нее профессия, разделяет ли она личную жизнь и работу и почему обожает играть отрицательных персонажей.
43-летняя Яна Троянова относится к достаточно редкому артистическому типажу «свободных художниц», которые не гонятся за славой и бешеными гонорарами. Долгое время актриса предпочитала играть только в авторском кино, где большинство сценариев были написаны специально под нее. Сюжеты таких картин, как «Жить», «Волчок» и «Страна Оз», были созданы для Яны ее супругом — одиозным и бесконечно талантливым режиссером Василием Сигаревым.
С будущим мужем Троянова познакомилась в театре: она сыграла главную роль в его спектакле «Черное молоко». Позже молодые люди вместе покинули театральные подмостки и погрузились в мир кинематографа, создавая картины о реальной жизни — без прикрас, цензуры и вымысла.Однако все меняется: со временем трагедии сменились комедиями, а затем и сериалами. Но и в этом формате Троянова останется верной себе, так что не ждите сюжетов «как в сказке» и ванильных эмоций. В ситкоме «Ольга», который стартует на ТНТ 5 сентября, Яна сыграла мать-одиночку — и сыграла, как всегда, честно и от души.
По фильмам и даже фотографиям в Instagram можно предположить, что Троянова — женщина с характером. При встрече убеждаемся, что все так и есть: наша героиня искрометно шутит, говорит то, что думает, в выражениях не стесняется. Она встречает нас с улыбкой, но сразу предупреждает, что проснулась с трудом.Наряд для фотосессии, в процессе которой мы и общаемся с нашей героиней, подбирается быстро — в соответствии с ее собственным хулиганским стилем. Мейкап, прическа, и вот мы уже на крыше Roofevents наблюдаем за работой фотографа и актрисы. Яна уверенно держится перед камерой: властные позы, дерзкий взгляд и притягательная улыбка.
Довольные результатом съемки, мы приступаем к беседе. Сначала нам, разумеется, хочется понять, почему актриса изменила свои взгляды на коммерческие проекты и согласилась на участие в сериале «Ольга».
Яна Троянова: Это был определенный период в жизни — тогда я действительно снималась только в авторском кино. Сейчас пришло время сериалов, тем более нашелся именно мой сериал. Мне предлагали много сценариев, но именно «Ольга» — тот проект, про который я сразу поняла, что он мой. Сегодня это я.
Woman.ru: Правда ли, что в любую свою роль вы привносите свои собственные черты?
Я. Т.: Абсолютно верно.
«Всегда иду от себя и по этому принципу выбираю роли. Это я или посторонний человек? Если посторонний — мне там делать нечего. Если я — давайте работать».А вот уже нюансы я могу добирать из окружающего мира: например, наблюдать, как женщина на улице пьет пиво прямо из бутылки, или рассматривать, как парень интересно почесывает нос. Я не умею играть других людей. Я играю себя в предлагаемых обстоятельствах.
Woman.ru: В сериале «Ольга» вы тоже сыграли себя?
Я. Т.: В Ольге много моих качеств. В первую очередь — мой стержень, волевой характер, неспособность подумать, прежде чем что-то сделать. Образ в целом я «срисовывала» со своей близкой подруги. У нее семья — один в один, как в сериале.
Woman.ru: Как обычно проходит ваш первый съемочный день?
Я. Т.: На таком крике… Я ору, как ненормальная. И прежде всего от того, что мне страшно. Я начинаю замечать все недостатки площадки, организации процесса. Когда понимаю, что вошла в нужное русло, успокаиваюсь. В «Ольге», кстати, крики долго не утихали.
Woman.ru: Почему?
Я. Т.: Потому что долгое время не могла понять, какой должна быть моя героиня. Я видела ее по-своему, а продюсеры каждый раз напоминали мне о формате. Мы долго искали ту самую Ольгу, и это был ужас… Я думала, что не справлюсь. Мне казалось, что все против меня, что меня не принимают такой, какая я есть. Понадобилось время, чтобы понять обратное.
Woman.ru: Где сложнее играть — в трагедии или комедии?
Я. Т.: В таких картинах, как «Жить», тяжело приходится именно физически. Ты опустошаешься полностью. Но! Рассмешить в сотни раз сложнее, чем заставить плакать.
Также абсолютно различаются авторское и коммерческое кино.
«Для меня сниматься в сериале оказалось гораздо тяжелее. В авторском кино я вообще не работаю, а проживаю кадр за кадром, как последний раз. Если после такой роли я бы умерла, это было бы логично, потому что я отдаю все».А свобода — в авторском кино она чуть ли не абсолютная, несмотря на то, что полностью подчинена воле режиссера. Это так классно — тебя вообще не трогают, и ты просто паришь. В сериале требуется немного другая манера, иное существование, что дается мне нелегко.
Woman.ru: Выходит парадокс: тяжелые картины играть легче.
Я. Т.: Получается, что так. Не знаю почему. С утра просыпаешься бешеная и понимаешь, что сейчас полезешь в свой личный ад. И почему-то от этого появляется дикий азарт, ты встаешь и прешь. Для меня сыграть истерику, гнев, отчаяние проще всего. Просто выпускаешь все из себя наружу. Ну и плюс я истеричка, поэтому подобные эмоции изображаю с легкостью (улыбается).
На съемках «Ольги» все было иначе. Бывает, утром открываю глаза и мгновенно становлюсь тихая, пугливая, что готова заплакать. Мне никуда не хочется, потому что понимаю, что время пять утра, а мне нужно встать и идти смешить людей. Это очень тяжело. Иногда в нашей профессии мало удовольствия. А так как без удовольствия работать сложно, я стараюсь хотя бы к обеду войти в нужное русло.
Woman.ru: Так кто вы: бунтарка или скромница?
Я. Т.: Скорее первое. Я предпочитаю хулиганский, уличный стиль, мне идет нецензурно выражаться. Я люблю курить, мне доставляет удовольствие сам процесс, мне нравится мой образ с сигаретой. Я все это люблю, это и есть мой истинный облик.
Woman.ru: Поэтому вы чаще играете отрицательных персонажей?
Я. Т.: «Да все актеры любят играть плохих! Там больше простора. А с хорошими сплошная скукотища, их вообще неинтересно играть».Woman.ru: А как же положительный пример для зрителя?
Я. Т.: Это меня не особо волнует. Понимаете, народ как раз любит злодеев. Ни один фильм без такого персонажа не будет работать. Я не разделяю своих героев на отрицательных и положительных. Они все хорошие, добрые, просто иногда безголовые. Я играю простых людей, а человек, как известно, не может быть хорошим или плохим на 100%.
Woman.ru: «Отпечатываются» ли на вас характеры ваших персонажей?
Я. Т.: После каждой сыгранной мной героини я становлюсь лучше. Я не перенимаю их манер, дерзости, иногда тупости, а наоборот, вычитаю это из себя. И по сути поступаю мудро — учусь на ошибках других людей.
«Понимаете, мы, актеры, — простые, но больные на всю голову люди. У нас все от лукавого — эгоцентризм, нарциссизм. Важно это понимать и духовно развиваться, чтобы изо дня в день становиться сильнее и интереснее. И тогда даже дьявола можно сыграть иначе».Woman.ru: Как восстанавливаетесь после эмоционально тяжелых фильмов?
Я. Т.: Подолгу нигде не снимаюсь. После «Жить» и «Волчка» перерывы длились по два года. Тебе просто неохота. Ты пустая. Трагедия выжимает из тебя все соки, и дальше невозможно работать. Можно, конечно, идти и тупо зарабатывать деньги, но я так не умею. Мне нужны эти перерывы — просто побыть дома, встретиться с друзьями, выспаться.
Woman.ru: Какая вы вне съемок?
Я. Т.: Дома меня вообще не узнать — я очень спокойная, добрая. Мне там уютно, меня никто не беспокоит, дома уважают мой отдых, мои занятия, там меня ждет любимая собака. Я просто не могу быть агрессивной.
«Я в свою очередь тоже не напрягаю мужа этими бабскими штучками из серии «поговори со мной», «выслушай меня»… У нас дома царит свобода. Мой мужчина создал такие условия, что никто и ничто меня не беспокоит. Мне не нужно готовить, прибираться, за этим следят наши прекрасные помощницы».Woman.ru: Вы — максималист?
Я. Т.: Да. Я человек крайностей. Могу впасть в апатию. В эти моменты просто замыкаюсь в себе, сижу одна, пока не надоест. Но в один прекрасный день встаю и говорю себе: «Хватит, пора выходить в люди».
Мой муж оказал на меня сильное влияние, он сделал меня лучше. Не только как актрису. Сигарев создает такие роли, где тебя словно на вертеле прокручивают, затем пропускают через мясорубку, после чего ты выходишь совершенно новым человеком.