Прорыв в лечении рака – «Иммунотерапия — главный прорыв в лечении рака». Молекулярный биолог Анна Кудрявцева — о том, как не заболеть и на что можно надеяться сегодня с онкодиагнозом
В России разрабатывают прорывную терапию против рака
МОСКВА, 18 окт — РИА Новости, Альфия Еникеева. Отечественные специалисты разрабатывают и испытывают препараты для иммунотерапии рака, более дешевые и такие же эффективные, как импортные аналоги. В их основе — животные и искусственные моноклональные антитела, которые вовлекают защитные силы организма в борьбу против злокачественной опухоли. Как продвигаются исследования, РИА Новости рассказали ученые и врачи.
Антитела в помощь иммунитету
«Смысл иммунотерапии рака заключается в том, чтобы помочь человеческому организму побороть злокачественную опухоль самостоятельно. Как правило, наша иммунная система умеет распознавать раковые клетки. Но так случается не всегда. Некоторые опухоли вырабатывают специальные белки, мешающие их увидеть и уничтожить. Если активность этих белков подавить, то иммунная система идентифицирует опухоль как чужеродную и начнет с ней бороться. Именно на этом построено действие иммуноонкологических моноклональных антител», — объяснила РИА Новости директор Института кластерной онкологии Сеченовского университета Марина Секачева.
Помимо того что антитела умеют специфично связываться с белками на поверхности раковых клеток, они могут проникать к ним внутрь и мешать работе ферментов, разлагающих формальдегид — опасный продукт жизнедеятельности. В результате в клетке скапливаются токсины.
Лечение не для всех
«Не стоит рассматривать иммунотерапию как панацею. Скажем, в случае меланомы и рака легкого она очень эффективна, а при некоторых молекулярных особенностях опухоли не действует в принципе. Важно подобрать для каждого онкопациента свой вид лечения», — уточнила Марина Секачева.
Другая проблема иммуноонкологических препаратов — их высокая стоимость. Во-первых, моноклональных антител для лечения рака не так много на рынке. Во-вторых, на все действует патентная защита, ведь первый такой препарат появился всего несколько лет назад. Сейчас уже зарегистрированы десятки наименований в разных странах мира, еще сотни лекарственных средств — на стадии клинических исследований.
«Во многом дороговизна этих препаратов связана с особенностями разработки. Технология получения терапевтических антител для связывания конкретных белков-мишеней — чрезвычайно трудоемкий и затратный по времени процесс. Даже использование прогрессивных методов, таких как генная инженерия и направленная эволюция, лишь ненамного повышает ее эффективность и скорость. Кроме того, полученные в результате антитела в любом случае требуют дальнейшей гуманизации и наработки в стабильных линиях-продуцентах, создание которых — отдельная сложная задача», — пояснил заведующий лабораторией клеточного сигналинга МФТИ Николай Барлев, участвовавший в проекте по разработке искусственных антител.
Семь лет отмерь — один препарат получи
Согласно официальному реестру Миндрава России, в стране сейчас проходят клинические испытания около десятка моноклональных антител для иммунотерапии рака. По крайней мере, один препарат — отечественная разработка. Он находится на второй стадии испытаний.Руководитель лаборатории инженерии и синтеза антител биотехнологической компании BIOCAD Анна Владимирова принимала непосредственное участие в создании одного из первых российских иммуноонкологических препаратов. По ее словам, полный цикл его разработки и испытаний занял около семи лет.
«Создание нового моноклонального антитела мы начинаем с определения мишени. Обычно это некий белок в организме человека, который мы хотим нейтрализовать. В случае с онкологическими заболеваниями речь идет о рецепторах на поверхности опухолевых клеток, например факторах роста. Затем мы вакцинируем животное, вводим ему антиген — ту самую мишень. Организм животного вырабатывает антитела в качестве иммунного ответа. Дальше мы забираем у животного кровь, выделяем из нее иммунные клетки, несущие гены этих антител, и получаем из них генетический материал в виде библиотеки антител», — объясняет ученый РИА Новости.
Библиотека — это пробирка с прозрачной жидкостью, внутри которой — миллиарды разных вариантов антител. Чтобы отобрать из этого множества те, что способны затормозить размножение раковых клеток, ученые используют фаги — вирусы бактерий.
© Лаборатория инженерии и синтеза антител, BIOCADИсследователи берут кровь у животного, привитого антигеном-мишенью, и выделяют из нее иммунные клетки, несущие гены антител
1 из 5
Исследователи берут кровь у животного, привитого антигеном-мишенью, и выделяют из нее иммунные клетки, несущие гены антител
© Лаборатория инженерии и синтеза антител, BIOCADПолученный генетический материал находится в библиотеках антител — пробирках с прозрачной жидкостью, внутри которых — миллиарды разных вариантов антител
2 из 5
Полученный генетический материал находится в библиотеках антител — пробирках с прозрачной жидкостью, внутри которых — миллиарды разных вариантов антител
© Лаборатория инженерии и синтеза антител, BIOCAD
3 из 5
С помощью вирусов бактерий — фагов — ученые сужают число вероятных кандидатов. Затем выбирают из них два-три лучших варианта и переносят их на бактерии. Бактерии размножаются, и каждая несет на себе генетическую информацию одного варианта антитела
© Лаборатория инженерии и синтеза антител, BIOCADИз бактерий выделяют генетический материал и расшифровывают
4 из 5
Из бактерий выделяют генетический материал и расшифровывают
© Лаборатория инженерии и синтеза антител, BIOCADЗатем исследователи с помощью биоинформатических методов строят 3D-модель антитела, точечно меняя некоторые аминокислоты, чтобы улучшить свойства полученных белковых соединений и сделать их похожими на белок человека
5 из 5
Затем исследователи с помощью биоинформатических методов строят 3D-модель антитела, точечно меняя некоторые аминокислоты, чтобы улучшить свойства полученных белковых соединений и сделать их похожими на белок человека
1 из 5
Исследователи берут кровь у животного, привитого антигеном-мишенью, и выделяют из нее иммунные клетки, несущие гены антител
2 из 5
Полученный генетический материал находится в библиотеках антител — пробирках с прозрачной жидкостью, внутри которых — миллиарды разных вариантов антител
3 из 5
С помощью вирусов бактерий — фагов — ученые сужают число вероятных кандидатов. Затем выбирают из них два-три лучших варианта и переносят их на бактерии. Бактерии размножаются, и каждая несет на себе генетическую информацию одного варианта антитела
4 из 5
Из бактерий выделяют генетический материал и расшифровывают
5 из 5
Затем исследователи с помощью биоинформатических методов строят 3D-модель антитела, точечно меняя некоторые аминокислоты, чтобы улучшить свойства полученных белковых соединений и сделать их похожими на белок человека
«Мы делаем конструкции, несущие на своей поверхности варианты нужных нам антител. Затем эти фаговые частички наливаем в пробирку, где живет антиген-мишень. Нас интересуют только способные связаться с мишенью, остальные мы удаляем. Так из нескольких миллиардов вариантов у нас остаются сотни тысяч. Из них мы выбираем две-три лучшие молекулы и переносим их на бактерии кишечной палочки. Они начинают размножаться, и появляются бактериальные клоны — потомки одной клетки. Они несут в себе генетическую информацию о единственном варианте антитела. Мы выделяем из этих бактерий генетический материал и расшифровываем его. Полученные на этом этапе данные — это то, что обычно пишется в первых строчках патента на препарат», — объяснила исследовательница.
На заключительных этапах ученые с помощью биоинформатических методов строят 3D-модель антитела, точечно меняя некоторые аминокислоты, чтобы улучшить свойства полученных белковых соединений и сделать их похожими на белок человека. Это позволяет избежать побочных реакций, иммуногенности и нежелательного ответа организма.
«Такие конструкции мы передаем коллегам, которые работают с клетками яичника китайского хомячка. Они нарабатывают белки и тестируют их в функциональных клеточных тестах, проверяют наши гипотезы. Если эти кандидаты прошли долгий цикл проверок, мы имеем право выпускать их на доклинические испытания к мышам, а при самом оптимистичном варианте — на клинические испытания и запускать регистрацию препарата», — уточнила Владимирова.
22 апреля 2019, 19:37РИА НаукаУченые сделали иммунотерапию рака безопасной для «домашнего» примененияПластиковая терапия
Ученые из лаборатории клеточного сигналинга МФТИ предложили значительно сократить процесс создания антител, заменив их искусственными аналогами. Они успешно испытали антитела из полимеров, позволяющие уничтожать раковые клетки.«При непосредственном участии нашей группы удалось получить наночастицы с молекулярным импринтингом против пептидов. Это открывает возможности использовать нашу технологию в будущем для создания терапевтических препаратов на их основе. Механизм их действия такой же, как у обычных белковых антител: они могут связывать молекулы-мишени на поверхности раковых клеток. Однако в отличие от природных аналогов они также могут нести внутри себя противоопухолевые препараты. Таким образом, они могут одновременно выступать и как терапевтический агент, и как средство направленной доставки. То есть по специфичности и эффективности пластиковые нано-антитела ненамного отличаются от белковых аналогов, а их получение несравнимо проще и быстрее», — пояснил один из руководителей работы Николай Барлев.
Описанные результаты ученые получили на раковых клетках, растущих в пробирке. В настоящее время, по словам Барлева, идет подготовка к экспериментам на животных. Это позволит оценить эффективность инновационных препаратов при лечении рака печени, простаты и других агрессивных форм злокачественных опухолей. Если «пластиковые антитела» успешно пройдут испытания на животных, затем их, скорее всего, протестируют и на человеке.
20 мая 2017, 09:30РИА НаукаУченые открыли антитело, заставляющее иммунитет убивать ракРоссийские врачи начали использовать уникальную разработку для лечения онкологических заболеваний
Так называемую «клеточную терапию» уже применяют в центре имени Дмитрия Рогачева. Пациентов пока немного, но с уверенностью можно сказать: положительная динамика у них есть.
София стала одной из первых пациенток в России, которая опробовала новый метод лечения онкологического заболевания. Четыре года назад у нее обнаружили рак крови — острый лимфобластный лейкоз.
Она уже перенесла несколько курсов химиотерапии, потом трансплантацию костного мозга. Все это помогало, но ненадолго, болезнь возвращалась трижды. И тогда было решено применить революционный метод лечения — клеточную терапию.
«Уже через несколько дней у нее прекратились боли, мы смогли отменить обезболивание, а еще через месяц мы увидели на КТ по данным компьютерной томографии сокращение опухоли», — рассказывает руководитель отдела трансплантации костного мозга Центра им. Д. Рогачева Михаил Масчан.
Защищать организм теперь будут клетки собственной иммунной системы пациента — генетически измененные лимфоциты. Это такое сверхточное противораковое оружие, которое воздействует не просто на опухоль, а на каждую ее клетку в отдельности.
Суть технологии заключается в том, что в клетки пациента ученые вводят специальную генно-инженерную конструкцию — рецептор. Можно представить что, клетка — это ракета, искусственный рецептор — это система наведения, а цель — рак.
Десятилетиями ученые пытались разработать защиту от рака. И за последние пять лет в этой области был совершен прорыв, в том числе благодаря команде специалистов под руководством Мишеля Саделайна, возможно, будущего нобелевского лауреата. Сегодня он и его коллеги в Москве делятся опытом применения собственной разработки.
«Вы не увидите столь положительных результатов ни при одном виде лечения рака крови. В нашей клинике 85% пациентов, получивших терапию, почувствовали себя лучше, а многие даже излечились. Это то, что мы несколько лет назад назвали «живое лекарство», вот почему это новая медицина», — отмечает директор Центра клеточной инженерии (США) Мишель Саделайн.
Онкологам давно известно: иммунная система человека способна бороться с тяжелым недугом. Но раковые клетки научились ловко обходить защитные механизмы. Поэтому наши охранники — лимфоциты, словно не замечают опасности. Но лекарство нового поколения теперь может контролировать поведение раковых клеток.
«Мы видим эффективность этой клеточной терапии, и мы очень рассчитываем, что это первый шаг к тому, чтобы это лечение стало доступным в России тем, кто в нем нуждается», — отмечает доктор медицинских наук Михаил Масчан.
Производство такого оружия не засекречено. Все происходит в стрерильной лаборатории. Для каждого больного здесь готовят индивидуальный препарат. Но в будущем, уверены специалисты, появится и универсальное лекарство.
Тысячи людей по всему миру с лейкозом и лимфомой уже прошли курсы такой терапии. Положительный результат отмечают более чем в 50% случаев, это очень хороший показатель. В России в Центре им. Димы Рогачева такую технологию применяют впервые.
«Из пяти детей, которым провели ранее, четверо находятся в полной ремиссии, то есть для нас это вообще профессиональное счастье. Вообще мы планируем за этот год где-то около 15 человек взять, это не только дети из этого центра, привозят детей из других регионов, из других клиник, тем, кому не могут помочь», — рассказывает медицинский директор ННПЦ им. Дмитрия Рогачева Галина Новичкова.
Как и любое лекарство, такое лечение подходит не всем, его назначают по строгим показаниям. Но большинство онкологов уверены, что новая технология сама по себе или в комбинации с другими видами терапии в будущем станет надежным способом борьбы с различными видами рака.
Прорыв в онкологии. Учёные научились запускать иммунитет против опухоли | Здоровая жизнь | Здоровье
Наши эксперты – специалисты-онкологи, участники Российского общества клинической онкологии (RUSSCO):
заместитель директора по научной и инновационной работе ФГБУ НМИЦ онкологии им. Н. Н. Блохина Минздрава РФ, член-корреспондент РАН, профессор, доктор медицинских наук Всеволод Матвеев;
ведущий научный сотрудник отделения амбулаторной химиотерапии ФГБУ НМИЦ онкологии им. Н. Н. Блохина Минздрава РФ, доктор медицинских наук Елена Артамонова;
ведущий научный сотрудник лаборатории клинической иммунологии опухолей ФГБУ НМИЦ онкологии им. Н. Н. Блохина Минздрава РФ, академик РАЕН, заслуженный деятель науки, профессор, доктор медицинских наук Заира Кадагидзе.
До того как учёные Национального университета США опробовали на 49‑летней Джуди Перкинс из Флориды экспериментальное лечение, онкологи, занимавшиеся ею ранее, уже «умыли руки». По их прогнозам, обречённой женщине осталось всего 3 месяца жизни, ведь в её печени и по всему организму уже распространились метастазы величиной с теннисный мяч. Однако два года спустя, после того как пациентке были пересажены 90 миллиардов её же собственных специально обработанных иммунных клеток, в её организме не осталось и следа рака.
Джуди (на фото с мужем) – первая пациентка, чей иммунитет полностью уничтожил рак.
Наступило прозрение!
Практически единственным способом лекарственного лечения рака до недавнего времени была химиотерапия – тяжело переносимая и чреватая многими побочными эффектами. Но сегодня, хотя химия по-прежнему остаётся методом № 1, у неё появилась реальная и в некоторых случаях более эффективная альтернатива.
Иммунитет играет важную роль в развитии рака. Ведь именно нарушения в его работе способствуют бесконтрольному размножению клеток опухоли. Наша защитная система просто не замечает растущее в организме зло, принимая клетки опухоли за свои.
Ранее учёные не знали, как эффективно воздействовать на иммунитет, а все методы сводились в основном к его стимуляции. Но оказалось, что у иммунной системы существуют так называемые контрольные точки, которые как раз и останавливают противоопухолевый иммунный ответ. Блокада этих точек может перезагрузить иммунную систему и восстановить её работу. Применяемые сегодня иммунные препараты помогают нашей защитной системе прозреть и приняться за дело, для которого, собственно, она и нужна. То есть бороться с нарушителями работы организма, в данном случае с раком.
«Школа» для лимфоцитов
Взаимодействие иммунной системы и опухоли проходит три этапа.
– элиминация (или иммунный надзор). Заключается в эффективном распознавании «чужаков». Известно, что раковые клетки могут периодически возникать у всех людей, но хорошо функционирующая иммунная система может их обнаружить и уничтожить. Однако иногда злокачественные клетки ускользают от разрушения и болезнь переходит в следующую стадию.
– «спящий» рак. Те клетки опухоли, которые смогли избежать уничтожения, начинают усиленно размножаться.
– прогрессия опухоли. За счёт усиленного деления злых клеток, способных подавлять иммунную систему или уклоняться от её воздействия, новообразование продолжает захватывать организм.
Современная стратегия иммунотерапии рака связана с открытием так называемых контрольных точек иммунитета, которые не позволяют нашей защитной системе проявлять свою противоопухолевую активность. Именно эти точки и защищают опухоль, делая её невидимой для иммунитета. Соответственно, заблокировав их с помощью инновационных препаратов, можно перезапустить иммунную систему, добившись от неё формирования адекватного противоопухолевого ответа. В результате переученные Т‑лимфоциты уже могут распознавать, атаковать и уничтожать чужеродные раковые клетки. При этом таких побочных эффектов, как при химиотерапии, при иммунотерапии не возникает и госпитализация не требуется – всё делается амбулаторно.
Не теряя надежды
Сегодня уже существует большой ряд иммунных препаратов, а несколько сотен других (в том числе и отечественных) готовятся выйти на рынок, а пока проходят клинические испытания в разных фазах. Это даёт реальный шанс больным даже с раком 4‑й стадии, что их болезнь из фазы метастазирования уйдёт в хроническую фазу и жизнь будет продолжаться. Исследуются и возможности иммунных лекарств в отношении профилактики рака. И хотя пока нет данных об эффективности их использования у больных с высоким риском рецидива, тем не менее поиски в этом направлении ведутся.
Разумеется, ещё далеко до того, чтобы научить иммунную систему на корню уничтожать рак. Но, как утверждают специалисты, мы стоим на пороге новых достижений, благодаря которым иммуноонкология будет главным направлением в лечении злокачественных опухолей в ближайшие годы.
Кому это доступно
Хотя иммунные препараты достаточно дороги, их стоимость с каждым годом снижается. А некоторые из них уже вошли в список жизненно важных лекарственных препартов (ЖНВЛП), отпускаемых за государственный счёт в рамках ОМС. Больные их могут получить в онкодиспансерах после решения врачебной комиссии. Кроме того, у пациентов есть возможность пролечиться бесплатно, участвуя в клинических исследованиях новых препаратов или в программах раннего доступа, которые организуются фармацевтическими компаниями при выпуске первых партий лекарств на рынок.
Помогает не всем
Несмотря на обнадёживающие новости, иммунотерапия пока всё же не является заменой химиотерапии. Это лишь альтернативный метод лечения рака, применяемый по строгим показаниям. И помогает такое лечение не всем, поэтому врачам очень важно выявлять тех пациентов, которым он подходит, чтобы не тратить средства понапрасну там, где это не даст результата.
Тем не менее исследования доказали, что у 15–20% больных с прогрессированием опухоли после предшествующей химиотерапии удаётся получить длительный (иногда многолетний) клинический выигрыш. Сегодня во всём мире проводятся широкомасштабные исследования биомаркеров, способных предсказать высокую эффективность иммунных препаратов для лечения рака. Иммунотерапия уже показала эффективность при метастатическом раке почки, головы и шеи, раке лёгкого, меланоме, лимфомах и некоторых других злокачественных новообразованиях. Например, больные с диссеминированной меланомой, раньше погибавшие в течение месяцев, на иммунных препаратах живут уже более 10 лет.
найден новый метод борьбы с болезнью, которая унесла жизнь Франсуа Миттерана
Англичанину Хансу Шауппу 7 лет назад поставили страшный диагноз: рак предстательной железы в терминальной стадии. То есть в последней, неизлечимой и неизбежно ведущей к смерти. Сейчас Хансу 77 лет, он жив и продолжает работать, управляя собственным бизнесом. Мистер Шаупп стал первым в Великобритании пациентом, получившим новое экспериментальное лечение рака простаты. «Это настоящая фантастика, — рассказал он английским журналистам. — Терапия не бьет по всему организму, отравляя его, а целится точно в опухолевые клетки. Поэтому я чувствую себя отлично. Побочных эффектов нет».
На недавнем конгрессе Американского общества клинической онкологии в Чикаго эксперты назвали новый подход самым многообещающим методом лечения рака предстательной железы из всех, появившихся за последние 15 лет. Сейчас ведется более 10 клинических исследований по всему миру. То есть пациенты, как Ханс Шаупп, получают терапию экспериментально, официально этот способ лечения еще не одобрен. В чем заключается прорыв и насколько оправданны надежды? Об этом мы спросили одного из ведущих российских онкоурологов, заместителя директора Института урологии и репродуктивного здоровья человека Сеченовского университета, члена аблятивной группы Европейского общества по урологическим технологиям (абляция — это удаление новообразований предстательной железы при помощи лазера. — Ред.), члена редколлегии ведущего американского урологического журнала Current Opinion in Urology Дмитрия Еникеева.
ВЫЧИСЛИТЬ ВРАГА
— Речь идет о лечении метастатического рака простаты. То есть рака предстательной железы, который уже вышел за пределы органа и дал метастазы, в том числе отдаленные, — поясняет Еникеев. — Такой рак называют «запущенным». Малоинвазивные операции, то есть с минимальным вмешательством, уже невозможны. Существующее лечение, в том числе лучевая терапия, в таких ситуациях действует не только на ткани простаты и метастазы, но и на близлежащие органы. Могут быть повреждены кишечник, мочевой пузырь и другие органы. Новый вид терапии нацелен на решение этой проблемы.
Появился он не на пустом месте. «В основе нового лечения лежит один из самых передовых методов диагностики, который используется сейчас для выявления рецидивов рака простаты, — рассказывает эксперт. — Это ПЭТ с ПСМА, то есть позитронно-эмиссионная томография с контролем по простатспецифическому мембранному антигену». ПСМА — белок, который содержится в клетках предстательной железы. При раке простаты его уровень увеличивается. Фармпрепарат, применяемый при диагностике, связывается с ПСМА, накапливается в клетках предстательной железы и метастазов, делая их заметными при сканировании.
ТОЧНО В ЦЕЛЬ
Новый вид лечения называется ПСМА-радиотерапией.
— Суть в том, что к простат-специфическому мембранному антигену прикрепляют радионуклеид Лютеций-177, — говорит Дмитрий Еникеев. — Раствор вводится внутривенно, раз в две недели. ПСМ-антиген, как мы знаем, накапливается всеми клетками простаты, включая злокачественные клетки метастазов. И вместе с ПСМА в метастазах накапливается Лютеций-177. При облучении радионуклеид прицельно уничтожает метастазы, не задевая здоровые ткани других органов.
Дмитрий Еникеев Фото Сеченовского университета
— В здоровых клетках простаты тоже есть ПСМА, значит, Лютеций-177 накапливается и там? То есть облучение полностью уничтожает ткани простаты?
— Да, фактически происходит то же, что и при малоинвазивном хирургическом лечении, которое сейчас возможно только на ранних стадиях, когда рак не вышел за пределы предстательной железы. ПСМА-радиотерапия способна помогать на поздних, запущенных стадиях. При этом пациенты, участвующие в клинических исследованиях, зачастую сообщают, что серьезных побочных эффектов не чувствуют. Качество жизни ощутимо не страдает.
Однако слишком обольщаться тоже не стоит, предупреждает доктор Еникеев. Положительный эффект лечения на сегодня отмечается у 40 — 60% пациентов, то есть в среднем у каждого второго. При этом удается продлевать жизнь в среднем на 13,3 месяцев, а у 20% пациентов (каждого пятого) — на 33 месяца и более.
Клинические исследования продолжаются, а ученые работают над усовершенствованием терапии.
А КАК У НАС?
Россия сейчас не входит в число стран, где ведутся клинические исследования ПСМА-радиотерапии.
В то же время в нашей стране, как и во всем мире, в повседневную практику входит малоинвазивное лечение рака простаты.
— На сегодня Институт урологии и репродуктивного здоровья человека Сеченовского университета – один из немногих центров Европы, где используются практически все существующие методики лечения локализованного рака простаты, — рассказывает Дмитрий Еникеев. — Помимо классической хирургии, в том числе с использованием робота Да Винчи, применяются все малоинвазивные способы. Такие как: брахитерапия (то есть имплантация в простату радиоактивных источников), криоабляция (лечение рака простаты методом глубокой заморозки), HIFU-терапия (уничтожение рака простаты высокочастотным ультразвуком).
— Также в Институте применяется методика МРТ-фьюжн биопсии. Она позволяет увеличить частоту выявления рака простаты и провести его фокальное лечение (то есть прицельное воздействие только на опухоль с сохранением здоровой ткани простаты и окружающих тканей. — Ред.). Именно фокальная терапия во всем мире считается одной из наиболее перспективных методик лечения рака на ранних стадиях. Идея технологии – лечение не всей простаты, а только участка, пораженного раком. Исследование по применению такой терапии с использованием методики нанонож идет в нашем институте с 2018 года. Первые результаты, полученные после операций, выглядят многообещающими.
СОВЕТ ВРАЧА
Самое важное, что сейчас можно и нужно делать каждому мужчине — проходить скрининги для раннего выявления рака предстательной железы, говорит онкоуролог Дмитрий Еникеев. Врачи рекомендуют сдавать анализ крови на уровень ПСА (простатспецифический антиген), начиная с 45 лет. Далее — с периодичностью, которую определит доктор после первого осмотра, в среднем — раз в год.
— Повышенный уровень ПСА сам по себе не означает, что вас отправят на операцию или будут делать биопсию (изъятие ткани для проверки на наличие опухолевых клеток. — Ред.), — подчеркивает доктор Еникеев. — Это повод для углубленного обследования и оценки большого количества самых разных факторов — от объема простаты до возраста пациента. В том числе возможны ситуации, когда с учетом возраста пациента и состояния его организма врач принимает решение вообще никак не вмешиваться. Поскольку все условия говорят о том, что развитие опухоли не будет критичным и не окажет существенного влияния на качество и срок жизни пациента.
Прорыв в лечении онкологии
Онкология сейчас занимает лидирующее место по количеству летальных исходов. К тому же статистика говорит о том, что практически каждый человек, доживший до пожилого возраста, страдает от рака. Такая печальная статистика вынуждает ученных со всего мира нацелить все свои силы на борьбу с этим недугом. Американские ученные сделали наибольший прорыв в этой сфере, открыв способ лечения рака без побочных эффектов. Больше об этом можно узнать на сайте: expert.ru.
Что такое онкология
Онкология – это общее название доброкачественных и злокачественных опухолей. Могут затронуть абсолютно любую часть организма. Условно доктора разделяют эту патологию на несколько стадий, в зависимости от степени поражения. Однако, существуют и некоторые разновидности опухолей, которые либо не имеют первой стадии, либо никогда не переходят на четвертую.
Существует общепринятая классификация стадий рака, которая состоит из четырех основных этапов:
- Первая. На этой стадии появляется небольшая опухоль, расположенная в пределах одного органа, при этом она не распространяет метастазы.
- Вторая. Такая опухоль имеет средние размеры и пускает метастазы в регионарные лимфоузлы.
- Третья. Уже больших размеров опухоль, которая пускает метастазы в множество лимфоузлов.
- Четвертая. Опухоль в этом случае уже выходит за пределы органа.
Прорыв в лечении рака
Ученные США относительно недавно сделали открытие, позволяющее создать новый способ для лечения онкологических заболеваний. Согласно этой информации, были найдены соединения, заставляющие белки мутировать, из-за чего раковые опухоли меняют свои метаболические свойства и начинают активно размножаться.
На данный момент ученные пытаются найти вещества, которые помогут целенаправленно воздействовать на эти соединения, уничтожая раковые клетки без воздействия на здоровые.
Сейчас раковые заболевания достаточно сильно прогрессируют, поэтому важно найти качественное и эффективное решение данной проблемы.
6 последних открытий в лечении рака
Даже если сердце человека не бьется, то он все равно может жить в течение долгого промежутка времени, что и продемонстрировал нам норвежский рыбак Ян Ревсдал. Его «мотор» остановился на 4 часа после того как рыбак заблудился и заснул в снегу.
Кроме людей, от простатита страдает всего одно живое существо на планете Земля – собаки. Вот уж действительно наши самые верные друзья.
Общеизвестный препарат «Виагра» изначально разрабатывался для лечения артериальной гипертонии.
Кариес – это самое распространенное инфекционное заболевание в мире, соперничать с которым не может даже грипп.
Образованный человек меньше подвержен заболеваниям мозга. Интеллектуальная активность способствует образованию дополнительной ткани, компенсирующей заболевшую.
Во время работы наш мозг затрачивает количество энергии, равное лампочке мощностью в 10 Ватт. Так что образ лампочки над головой в момент возникновения интересной мысли не так уж далек от истины.
Американские ученые провели опыты на мышах и пришли к выводу, что арбузный сок предотвращает развитие атеросклероза сосудов. Одна группа мышей пила обычную воду, а вторая – арбузный сок. В результате сосуды второй группы были свободны от холестериновых бляшек.
В Великобритании есть закон, согласно которому хирург может отказаться делать пациенту операцию, если он курит или имеет избыточный вес. Человек должен отказаться от вредных привычек, и тогда, возможно, ему не потребуется оперативное вмешательство.
Люди, которые привыкли регулярно завтракать, гораздо реже страдают ожирением.
Когда влюбленные целуются, каждый из них теряет 6,4 ккалорий в минуту, но при этом они обмениваются почти 300 видами различных бактерий.
Существуют очень любопытные медицинские синдромы, например, навязчивое заглатывание предметов. В желудке одной пациентки, страдающей от этой мании, было обнаружено 2500 инородных предметов.
В стремлении вытащить больного, доктора часто перегибают палку. Так, например, некий Чарльз Йенсен в период с 1954 по 1994 гг. пережил более 900 операций по удалению новообразований.
При регулярном посещении солярия шанс заболеть раком кожи увеличивается на 60%.
Упав с осла, вы с большей вероятностью свернете себе шею, чем упав с лошади. Только не пытайтесь опровергнуть это утверждение.
В течение жизни среднестатистический человек вырабатывает ни много ни мало два больших бассейна слюны.
Иммунотерапия — главный прорыв в лечении рака
Какие новые методики помогают побороть онкологию? Как родить здорового ребенка, если у вас плохая наследственность? Почему до сих пор не придумали лекарство от старости? На эти и другие вопросы отвечает кандидат биологических наук, заведующий лабораторией постгеномных исследований института молекулярной биологии имени Энгельгардта, руководитель ЦКП «Геном», сотрудник онкологического института имени Герцена и лауреат Президентской премии в области науки и инноваций для молодых ученых Анна Кудрявцева.
— Почему нормальная клетка становится злокачественной?
— Единого ответа на этот вопрос быть не может. В клетке происходит серия нарушений, которая в конечном итоге приводит к злокачественному перерождению. Здесь вопрос в том, какие причины вызывают эти нарушения.
Это могут быть наследственные генетические изменения, способные вызывать онкозаболевания. Человек с рождения несет в себе мутацию, порождающую каскад событий, которые делают одну из клеток злокачественной. Бывает, что несколько клеток становятся злокачественными, и тогда опухоли появляются практически одновременно в разных местах организма — это так называемый первично-множественный рак.
Это могут быть факторы внешней среды. Например, контакт с асбестом вызывает рак плевры, курение — рак легкого, постоянное употребление острой пищи может спровоцировать рак желудка, часто онкогенез связан с хроническим воспалением.
Также рак может вызвать вирусная инфекция: например, рак носоглотки часто обусловлен вирусом Эпштейна — Барр.
Крайне важен здесь статус иммунной системы, в нормальном состоянии она должна поймать тот момент, когда клетка стала злокачественной, и сразу ее уничтожить.
Если же иммунная система слаба, то она, скорее всего, пропустит эту «нездоровую» клетку. Та начнет бесконтрольно делиться и превратится в своего рода паразита, который будет жить, размножаться, использовать ресурсы организма и в конечном итоге убьет его.
— То есть чем лучше иммунитет, тем меньше вероятность заболеть раком?
— Существуют разные виды иммунитета. Если противоопухолевый иммунитет сильный, то он эффективнее борется с клетками, в которых произошли потенциально опасные нарушения. Укрепить его можно здоровым образом жизни.
— Способен ли стресс вызвать рак?
— Непродолжительный стресс может быть полезен в некоторых ситуациях — например, человек идет в поход, находится в экстремальных условиях, но не заболевает, потому что мобилизуются все ресурсы организма. Но если стрессовое состояние длительное, то, наоборот, организм слабеет. Теоретически длительный стресс может вызвать любые нарушения организма, в том числе онкологические заболевания.
— Насколько реально спрогнозировать вероятность заболевания?
— Для начала стоит проанализировать, страдали ли родственники такими заболеваниями в возрасте до 50 лет. Если да, это повод задуматься. Особенно часто наследственными бывают рак молочной железы, яичников, толстой кишки, желудка, простаты, нейроэндокринные опухоли.
Сейчас можно провести анализ основных генов, которые связаны с наследственными видами рака. И либо успокоиться, либо, если обнаружена опасная мутация, чаще обследоваться.
Есть ряд мутаций, для которых клиническая значимость пока не очевидна, но базы данных постоянно пополняются информацией. За обновлением заключения по вашим неоднозначным генетическим тестам можно периодически обращаться к врачу-генетику.
— Допустим, анализы не очень хорошие. Что делать дальше? Как понять, где это может проявиться?
— Для многих видов наследственных опухолей и опухолевых синдромов известен спектр основных генов, вызывающих заболевание. Например, мутации в гене BRCA1 чаще всего вызывают рак молочной железы и яичников, причем в возрасте до 40 лет. Стоит часто проверяться, для профилактики, например, делать УЗИ раз в полгода. Это не очень затратно и в то же время поможет «поймать» заболевание на ранних стадиях. Когда рак молочной железы обнаружен, пока опухоль еще маленькая, вероятность полного излечения максимальна.
— Кроме УЗИ конкретного органа, что дает возможность поймать рак на ранних стадиях?
— Помимо наследственных мутаций, в опухоли появляются свои, так называемые соматические мутации, а также ряд других нарушений — на уровне РНК, белка, так называемых эпигенетических изменений. Эти нарушения могут использоваться в качестве онкомаркеров. Например, их обнаружение в крови в ряде случаев может свидетельствовать о высокой вероятности наличия опухолевого процесса. Один из самых известных примеров — определение уровня простатического специфического антигена (ПСА) в моче для определения риска наличия рака простаты.
— Что показывают онкомаркеры — наличие или отсутствие рака?
— Это про диагностические маркеры: ты сдал анализ на них и узнал, есть у тебя рак или нет.
Но вообще онкомаркеры — намного более широкое понятие: они могут показать, будет ли заболевание агрессивным или вялотекущим. Они могут показать, какое лекарство подходит, а какое нет.
Как раз премию президента мы получили за масштабную исследовательскую работу по созданию и применению программных инструментов для поиска новых маркеров. В основном мы сконцентрировались на установлении взаимосвязи между статусом определенных маркеров и агрессивностью опухолей. Не для каждого вида рака такие маркеры есть в достаточном количестве, часто они неспецифичны, то есть какой-то маркер, например, может указывать как на колоректальный рак, так и на рак поджелудочной железы.
Сейчас для рака предстательной железы мы уже формируем вполне конкретную прогностическую модель на широкой выборке пациентов. Причем мы исследуем не все стадии, а именно ту, для которой наиболее важно принятие решения, назначать ли терапию после операции. Это та стадия, когда опухолевый процесс затрагивает практически весь орган, когда вовлечена капсула железы, однако отдаленные метастазы, а также и метастазы в лимфоузлах пока не обнаружены.
Дело в том, что чаще всего пациентам назначается гормональная терапия, у которой есть серьезные побочные эффекты. Чем раньше ее назначают, тем раньше может возникнуть резистентность, и таким образом мы не продлим жизнь пациенту, а, наоборот, сократим.
При этом у части пациентов заболевание начинает очень быстро прогрессировать. У других, наоборот, опухолевый процесс развивается очень медленно и радикальной операции достаточно для полного излечения. Поэтому очень важно понимать, в каких случаях можно избежать излишнего лекарственного лечения. В этом нам могут помочь молекулярные маркеры.
— Можно ли родить здорового ребенка, если у тебя есть предрасположенность к онкологии?
— Зная, что у родителей есть патогенная мутация, можно рекомендовать вспомогательные репродуктивные технологии: при их применении эмбрионы всегда тестируют на наличие мутаций. Этот стандартный генетический анализ можно дополнить исследованием конкретного интересующего участка ДНК. Речь не идет о генетическом редактировании, это именно выбор наиболее здорового эмбриона без вмешательства в его гены.
Как правило, мутации, вызывающие онкозаболевания, доминантные и находятся в гетерозиготном состоянии. Таким образом, вероятность с первого раза получить эмбрион, свободный от такой мутации, примерно 50 %, даже если вы получаете яйцеклетки щадящим методом, «в естественном цикле».
— А насколько распространена эта практика в России и за рубежом?
— Многие даже не знают о такой возможности. Как правило, сейчас такой метод зачатия используют в ситуациях с тяжелыми наследственными заболеваниями или носительством мутаций у родителей, такими как муковисцидоз или фенилкетонурия. Такие тяжелые наследственные заболевания проявляются обычно в первые годы, а иногда и месяцы жизни. Онкологические заболевания могут дать о себе знать намного позже.
Сейчас если женщина заболела раком молочной железы в 30 лет, она меньше всего думает о возможности стать матерью, так как надежда на выздоровление слишком призрачна. Она думает только о том, чтобы выжить. Но можно было бы взять ткань яичника и заморозить ее.
Если у человека три года нет рецидива, врач может рекомендовать пациенту стать родителем. Недавно в России на законодательном уровне онкологам разрешили одобрять применение репродуктивных технологий для больных, которые успешно прошли лечение.
Это важнейший шаг, сделанный специалистами в области репродукции онкобольных. Он подарил огромному количеству людей надежду вопреки тяжелой болезни надеяться на познание радости материнства и отцовства.
Дело в том, что обычно репродуктологи стараются не брать на себя лишний раз таких серьезных решений. Многие боятся ответственности. Ключевую роль в том, чтобы перебороть сложившуюся ситуацию, сыграли врачи из Национального медицинского исследовательского центра радиологии: Марина Викторовна Киселева и Андрей Дмитриевич Каприн. В Обнинске находится филиал этого центра, там успешно проводятся такие процедуры оплодотворения и функционирует биобанк. Я горжусь тем, что также участвую в этой очень важной работе в области генетики наследственных онкологических заболеваний.
— Над чем вы сейчас еще работаете?
— У нас есть несколько тем. Во-первых, молекулярно-генетический анализ параганглиом, редких опухолей головы и шеи. Мы занимаемся той разновидностью, которая образуется в месте, где сонная артерия раздваивается на наружную и внутреннюю. Она называется каротидной параганглиомой и образуется из каротидного тельца — параганглия, не превышающего по размеру рисовое зернышко. Когда опухоль разрастается, то сдавливает сонную артерию и ряд нервов, начинаются головные боли, снижается качество жизни.
Операции по удалению этой опухоли связаны с высокими рисками инсультов, кровопотерь, поскольку очень сложно не задеть артерию, иногда опухоль врастает прямо в нее. Других способов лечения практически нет, потому что эти опухоли не чувствительны к известным лекарственным препаратам или лучевой терапии. Чаще всего они развиваются медленно, но в 10–15 % случаев наблюдается быстрый агрессивный рост. Еще одной особенностью является то, что до 40 % этих опухолей вызваны наследственными мутациями, это очень много.
Интересно, что такие опухоли есть и у животных. Например, каждый пятый бостонский терьер заболевает наследственными параганглиомами. Если мы узнаем, каковы детальные механизмы развития разных молекулярных подтипов параганглиом, возможно, это даст нам возможность предложить идеальные подходы лечения в будущем.
В ряде случаев лечение может быть полностью индивидуальным, чаще — это группы пациентов с похожими нарушениями, которым подойдет один препарат или способ лечения. Такой подход называется персонализированной медициной.
— Какие прорывы в лечении рака были сделаны за последние несколько лет?
— Сейчас многие виды злокачественных опухолей можно не просто перевести в ряд хронических заболеваний, а даже полностью вылечить благодаря возрождению иммунотерапии. Уже давно показано, что введение определенных бактерий в кровь в ограниченном количестве может вызывать сокращение объема опухолей. Эффект был обнаружен более столетия назад Уильямом Коли, которого считают родоначальником иммунотерапии рака. В 1891 году он впервые ввел стрептококки пациенту, страдающему от неоперабельной формы рака. В течение 40 лет своей врачебной практики он вводил бактериологические препараты более чем 1000 больным, эти препараты были в дальнейшем названы вакциной (или токсином) Коли. Однако на тот момент было невозможно объяснить механизмы уменьшения опухолевой массы. К сожалению, ряд летальных исходов прервал карьеру Уильяма, и его наработки были забыты на многие десятилетия.
Сейчас появляется все больше препаратов, которые делают опухоли видимыми для иммунной системы. Она начинает атаковать злокачественные клетки и уничтожать их.
Помимо этого, появились препараты на основе онколитических вирусов, обладающих противоопухолевой активностью. Даже коревая вакцина, которая широко используется в нашей стране, обладает этим свойством. Есть научные работы, демонстрирующие, что онкоиммунопрепараты совместно с онколитическими вирусами усиливают эффект друг друга и позволяют бороться даже с теми опухолями, которые к каждому препарату отдельно имеют устойчивость.
Также значительный прорыв сделан благодаря появлению таргетных препаратов. Их разрабатывают таким образом, чтобы лекарство специфично действовало на ключевые и свойственные только опухоли нарушения, но не на организм в целом. Стандартная же цитотоксическая терапия действует на все быстро делящиеся клетки, сильно ослабляя весь организм.
— Сейчас чаще всего в лечении онкологии используются зарубежные препараты. Почему сложилась такая ситуация? У нас нет аналогов?
— Фармакология — область, где безумное количество денег тратится на разработку новых продуктов и их вывод на рынок. Здесь существуют большие риски, никогда не знаешь, какой препарат «выстрелит», а какой нет. По статистике лекарством становится меньше одного вещества из сотни потенциальных, прошедших предварительные эксперименты.
Чтобы провести клинические испытания онкологического препарата, нужен постоянный контроль пациентов при помощи дорогостоящих методов исследований — компьютерной томографии, большого количества анализов. Это огромные финансовые вложения.
У нас нет достаточно крупных фармкомпаний, подобных Roche, Pfizer и другим гигантам. Этим и обусловлено то, что в России тяжело выводить препараты на рынок.
В то же время у нас уже появляются собственные лидеры в области фармакологии, и есть надежда, что в ближайшем будущем мы также станем полноправными участниками на рынке онкопрепаратов в России, сможем выводить на него собственные разработки. Развитию российской фарминдустрии способствует активная поддержка деятельности ученых со стороны государства. Именно они, как правило, создают научный задел, позволяющий затем создавать прорывные технологии.
В ряде российских научных центров и исследовательских институтах сейчас ситуация намного лучше, чем за границей. Например, в США финансирование науки существенно сократилось, и бывшие соотечественники пытаются в России искать дополнительные средства, некоторые возвращаются назад. Понятно, что совершенно разные ситуации в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске — и в регионах, где наука развита слабее. Но если человек живет в таком регионе, он может приехать в Москву.
— Как в таком случае развивать регионы?
— Есть ограничения, согласно которым часть государственных грантов должна уходить в регионы. Даже если проект немного уступает по уровню, но он не из центрального города, ему отдается преимущество. Были проекты, нацеленные на обеспечение мобильности молодых научных кадров, чтобы специалисты могли переехать на время в какой-то регион России и получить достаточные деньги на исследования и зарплату. Планировалось, что часть ученых после завершения проекта может «прижиться» на новом месте и остаться работать в той же лаборатории на длительный срок.
— Сложно ли получить финансирование?
— Сейчас стало намного проще. С появлением Российского научного фонда очень многие ученые вздохнули с облегчением, теперь стало возможным получать нормальное финансирование на исследования без мучительного оформления огромного количества документов как при подаче заявки, так и при подготовке отчетов по проекту.
Даже молодой ученый может получить грант на 5–6 миллионов в год сроком на три года с возможностью продления еще на два.
Российский фонд фундаментальных исследований также существенно увеличил финансирование и объявил конкурсы с очень приятными условиями работы. Но в любом случае просто так никто деньги не раздает, надо писать хорошие заявки, тщательно продумывать свой проект, отчитываться хорошими результатами и статьями.
— На что идут эти деньги?
— На реагенты, зарплату, командировки, публикации статей. Руководитель может в определенных рамках сам определять, какую сумму он хочет использовать на зарплату, а какую — на реагенты и прочие нужды.
Есть очень много программ именно для поддержки молодежи, чтобы они смогли сделать свои первые шаги и получить возможность выйти на определенный карьерный уровень, с которого они могут стартовать во взрослую научную жизнь. Это и президентская программа Российского научного фонда, и программа Российского фонда фундаментальных исследований для молодых ученых, президентские стипендии и гранты, программы фонда У.М.Н.И.К., региональные программы, всевозможные премии.
— Возвращаясь к раку: насколько распространены сейчас вредные мифы о нем, в которые люди продолжают верить?
— Некоторые думают, что это заразно. Есть много мифов про то, как вылечиться от рака, якобы можно пойти к иглотерпевту, экстрасенсу или хилеру, который вытащит опухоль.
Иногда врачи просто ошибаются. Моей бабушке сказали, что у нее четвертая стадия рака, все собрались с ней прощаться, а потом выяснилось, что это не рак. Она лет 20 еще прожила после этого.
У меня друг так в Бога поверил из-за ошибки медперсонала. Ему сделали снимок легких, и объявили, что жить осталось недолго, но на всякий случай предложили переделать снимок через день. Друг решил, что поверит в Бога, если все окажется нормально. А потом выяснилось, что снимок просто перепутали. Когда такие случаи происходят, люди склонны находить мистические объяснения, а не пытаться логически осмыслить произошедшее.
Часто распространение рассказов об удивительных спасениях (которые чаще всего объясняются неправильной диагностикой) приводит к тому, что заболевшие вместо того, чтобы пройти лечение по необходимой схеме, начинают обращаться к целителям, колдунам. Некоторые идут в храм, молятся, но при этом не соглашаются на медицинскую помощь, надеясь только на Бога. Такой выбор почти всегда приводит к трагическим последствиям для заболевшего человека, поэтому не стоит отказываться от помощи квалифицированных врачей, даже если вы верите в альтернативные пути спасения.
— Часто рак называют болезнью XX–XXI века. Насколько это оправданно — раньше им болели меньше?
— Раньше официальная статистика не отражала реального процентного соотношения смертей от онкологических заболеваний. Еще 20–30 лет назад вскрытия умерших для установления причины смерти зачастую не проводили, особенно это было распространено в регионах. Никто не стремился понять истинную причину смерти, если смерть явно не была насильственной, особенно если умирал человек пенсионного возраста. Сейчас ситуация меняется. Люди приходят на плановые обследования и случайно узнают о том, что у них рак. Это частично объясняет рост заболеваемости по официальным данным статистики. Но есть и истинный рост заболеваемости. Отчасти это связано с неблагоприятными факторами среды, курением, распространением папилломавируса человека (ВПЧ).
— А разве ВПЧ есть не у большинства сексуально активных людей?
— Он действительно есть у многих, но не у всех он онкогенный (ВПЧ высокого риска). От состояния иммунной системы зависит, как он сильно реплицируется в клетках. Он может присутствовать в организме, но быть в таком подавленном состоянии, что это не будет существенно влиять на клеточные процессы, запускающие процесс злокачественного перерождения клеток.
— Есть ли шанс вылечить рак навсегда?
— Теоретически человечество сможет в будущем избавиться от патогенных наследственных мутаций с помощью вспомогательных репродуктивных технологий. Для лечения же опухолей сейчас большие надежды возлагают на онкоиммунотерапию.
Уже сейчас ряд опухолей можно «перевести» в разряд хронических заболеваний: последовательно менять схему лечения, если опухоль стала резистентной к одной схеме — переключиться на другую. Со временем можно вернуться к первой схеме, потому что клетки успевают настолько измениться, что снова становятся чувствительны к препарату.
Единого лекарства мы не подберем. Но есть медикаменты широкого спектра действия, которые помогают бороться с болезнью. Также разработано большое количество таргетных препаратов, которые специфично действуют на опухоль и подходят конкретным группам пациентов в зависимости от их генетических особенностей.
— Какие еще цели вы сейчас перед собой ставите помимо непосредственной борьбы за жизнь онкобольных?
— Еще, например, мы развиваем тему генетики долголетия: это исследования механизмов, которые приводят к старению, и поиски способов, как эти механизмы можно остановить или модифицировать. Люди надеются добиться здорового активного долголетия, а не просто продления жизни, которое сейчас, по сути, представляет собой удлинение полного болезней периода старости. Пока мы работаем на клеточных линиях и модельных организмах — это круглые черви, плодовые мушки дрозофилы, мыши, крысы.
Мы исследуем действия геропротекторов — веществ, которые замедляют процесс старения. Сейчас мы тестируем потенциальные геропротекторы на мухах, оцениваем их продолжительность жизни. Если она увеличивается, то мы пытаемся понять молекулярно-генетические механизмы такого эффекта. В дальнейшем можно будет провести тесты на млекопитающих — мышах и крысах, так как они более адекватно отражают возможный эффект действия вещества на человека.
Разработки в этом направлении двигаются очень медленно. Это связано с тем, что старение формально не является болезнью. А фармкомпаниям интересно вкладываться в те препараты, которые борются с заболеваниями, их можно зарегистрировать как медицинские и получать более существенную прибыль.
Если старение официально признать заболеванием, то и разработка способов борьбы с ним будет более активной, что быстрее приведет к заметным результатам.
— Не возникнет ли в этом случае проблема перенаселения планеты, причем людьми нетрудоспособными?
— Это один из так называемых больших вызовов, с которыми невозможно справиться на существующем уровне развития науки. Количество пожилых людей растет, остается узкая прослойка трудоспособных людей, которые должны очень эффективно работать для того, чтобы обеспечивать все остальные группы населения. То есть в целом население стареет. Это серьезная проблема, и пока не очень понятно, как с ней справиться. В России в связи с большим количеством неосвоенных территорий пока что эту проблему можно решить увеличением рождаемости. Однако в дальнейшем, если удастся продлить активное долголетие, этот вопрос не будет стоять так остро: люди смогут дольше работать, при этом быть активными, здоровыми, вести насыщенную интересную жизнь.
Анастасия Миткевич